Смотреть больше слов в «Энциклопедии История отечества. Большой Российской энциклопедии»
— знаменитый дипломат, род. 18 сентября 1718 г. в Данциге, детство провел в Пернове, где отец его был комендантом; в 1740 г. из вахмистров конной гвардии произведен в корнеты; по некоторым известиям, он был при дворе Елизаветы опасным соперником Разумовского и Шувалова. В 1747 г. назначен послом в Данию, но уже через несколько месяцев перемещен в Стокгольм, где и пробыл 12 лет; здесь он должен был бороться против усиления королевской власти (при слабости которой русское правительство надеялось иметь больше влияния), а, следовательно, против представителей Франции. За время своего пребывания в Швеции П., по отзывам современников, проникся симпатиями к конституционному строю. П. был креатурой Бестужева, а потому положение его с падением последнего и с переворотом, происшедшим в половине 50-х гг. в русской политике (сближение россии с Францией, Англо-Прусская конвенция), стало очень трудным. Имея могущественного врага в лице графа Воронцова, заменившего Бестужева, П. просился неоднократно в отставку, когда неожиданно был назначен (29 июня 1760 г.), вместо Бехтеева, воспитателем Павла Петровича. П. сблизился с Екатериной, в особенности по смерти Елизаветы. Петр III, хотя и пожаловал его чином ДТС и орденом Андрея Первозванного, однако же, не доверял ему и всегда держал при нем одного из своих флигель-адъютантов. П. понимал необходимость переворота, но, по словам самой Екатерины, желал его в пользу Павла Петровича. Когда после переворота, в котором П., вместе с Дашковой, очень с ним близкой, принимал живое участие, власть осталась за Екатериной, П. сделал попытку ограничить произвол этой власти, представив Императрице проект учреждения императорского совета и реформы сената. В введении к проекту П. дает резкую критику господствовавшего в управлении произвола ("в производстве дел всегда действовала более сила персон, чем власть местъ государственных") и предлагает учреждение Совета из 6—8 членов-министров; все бумаги, который требуют подписи государя, должны пройти через этот совет и быть контрасигнированы кем-либо из министров.— Сенату проект представляет право "иметь свободность представлять на Высочайшие повеления, если они.... могут утеснить законы или благосостояние народа". Проект вызвал со стороны всех лиц, от которых Екатерина потребовала отзывов, опасения, что в нем скрыто стремление к ограничению самодержавной власти — и императрица, сначала колебавшаяся, отвергла его. В письме к Вяземскому она, подразумевая несомненно П. и подозревая его в симпатиях к конституционному правлению, писала "иной думает для того, что он был долго в той или другой земле, то везде по политике той или другой его любимой земли все учреждать должно". Несмотря на эту неудачу, П. не потерял своего положения, благодаря исключительным обстоятельствам вступления Екатерины на престол и своему влиянию на Павла. Всем своим значением П. обязан тому, что он был при наследнике воспитателем; Екатерина, по ее собственным словам, опасалась удалить его. Этой ролью П. объясняется и положение его во все последующее время среди борющихся придворных партий (он всегда должен был бороться против Орловых) и отношения его к императрице, которые никогда не были искренни и хороши. П. до самого последнего времени обвиняли, между прочим, в том, что он намеренно развращал Павла и из своих личных целей содействовал разладу между императрицей и ее сыном; но из записок Порошина видно, что он очень серьезно относился к своей задаче в качестве воспитателя. С именем П. связаны все вопросы внешней политики русского правительства за время от 1762 до 1783 гг. Будучи сначала неофициальным советником императрицы, он в 1763 г., по увольнении в отпуск Воронцова, сделан старшим членом иностранной коллегии. Вскоре затем, по удалении Бестужева, ему было поручено заведывание всеми делами коллегии, хотя канцлером он никогда не был. Разрешение вопросов об отношениях России к государствам сев. Европы привело П. к созданию системы так называемого "Сев. Союза" или "Сев. Аккорда", навлекшей на него обвинение в доктринерстве. Системой этой П. хотел, для возвеличения престижа и значения России, создать вокруг нее союз всех сев. держав, для противодействия стремлениям Бурбонской и и Габсбургской династий; с этой целью он старался — в общем безуспешно — соединить государства, интересы которых были совершенно противоположны, как напр. Прусcию с Англией и Саксонией. Фридрих II, которому нужен был союз только с Росшей, мешал осуществлению панинского проекта. При реализации этой системы П. главное свое внимание обратил на отношение к Швеции, причем политика его в этом направлении была очень неудачна: его попытка подчинить Швецию исключительно русскому влиянию и устранить французское стоила России громадных денег и не привела к желанному результату. Как бы ища предлога к вооруженному вмешательству, П. малейшее изменение шведской конституции объявлял предлогом к разрыву; но когда, в 1772 г., Густав III восстановил самодержавие, Россия, занятая турецкой войной, должна была с этим примириться, и дело обошлось без войны со Швецией, особенно благодаря вмешательству Фридриха II. Одновременно с вопросом о "Сев. Аккорде" должны были быть разрешены вопросы об отношениях к Польше и Пруссии. С Пруссией П. заключил союз, давший России возможность расширить свое влияние в Польше. До 1772 г. П. не был, кажется, столь слепым сторонником Пруссии каким его выставляли. Польшу он стремился включить, во всем ее объеме, в сферу влияния России и не был склонен делить это влияние, а тем более — саму территорию Польши. Его энергии до известной степени русская политика обязана была возведением на престол Станислава Понятовского; не менее энергично и вполне в согласии с Екатериной П. действовал в диссидентском вопросе, видя в расширении прав диссидентов усилениe русского влияния; всех своих требований в этом направлении он не мог, однако, провести. В вопросе об уничтожении liberum veto, П. некоторое время расходился как с Екатериной, так и с Фридрихом, полагая, что усиление Польши может быть только выгодно для России, которая будет иметь в ней полезную союзницу. Но П. не предусмотрел тех осложнений, которыми грозило вмешательство во внутренние дела Польши, и был совершенно не подготовлен к вспыхнувшей в 1768 г. войне с Турцией. Эта война весьма неблагоприятно отразилась на его положении; во всех неудачах обвиняли его; он был виновен и в разрыве с Typциeй, и в том, что Россия осталась в этой борьбе без союзников. В то же время этой войной воспользовался Фридрих II, чтобы привести к осуществлению давно уже висевший в воздухе проект разделения Польши между Австрией, Poccиeй и Пруссией. Соглашение по этому поводу приводило к концу войну с Турцией, так как устраняло вмешательство Австрии; Турция одна бороться долго не могла. На приобретение части Польши нельзя было смотреть, как на победу, так как Австрия и Пруссия получили лучшие части даром. П. упрекали за усиление Пруссии; гр. Орлов говорил, что люди, составлявшие раздельный договор, заслуживают смертной казни. С этого времени положение П. становится особенно тяжелым, он оставался сторонником союза с Пруссией, а императрица все более склонялась к Австрии; вместе с тем все более усиливался разлад между нею и Павлом, ближайшим другом и советником которого был П. В 1771—72 г. особенно сильна была борьба между партиями П. и Орловых. Когда было решено вступление Павла в брак, П. сумел обеспечить за собой влияние на будущую его супругу. Екатерина была очень недовольна этим вмешательством П. в ее семейные дела и воспользовалась женитьбой Павла, чтобы удалить его от должности воспитателя. Она богато одарила П., но с радостью писала (окт. 1773 г.) г-же Бьелке, что "дом ее очищен". Отношения между Екатериной и обоими братьями Паниными (см. Петр Иванович П.) были очень натянутые; с крайним неудовольствием назначила она Петра П. главнокомандующим против Пугачева. К этому времени относится записанный декабристом М. И. Фонвизиным рассказ о составленном, будто бы Д. И. Фонвизиным, который состоял секретарем П., под руководством самого П., проекте конституции и о заговоре против Екатерины (до нас дошло любопытное введение к этому проекту). После смерти первой жены Павла и после женитьбы его на Марии Феодоровне П. сумел сохранить свое влияние на молодой двор, так что даже родители последней действовали согласно его указаниям; этим влиянием П. пользовался, чтобы сохранить за собой прежнее положение и отстоять союз с Пруссией, срок которому истекал в 1777 г. Воспитанный П., Павел был страстным поклонником Фридриха II. Когда, после тешенского мира Екатерина, окончательно склонилась на сторону Австрии, П. пришлось вступить в борьбу с влиянием Иосифа II, который в конце концов успел сблизиться с великокняжеской четой, предложив выдать сестру Марии Феодоровны за своего племянника, наследника австрийского престола. Екатерина была очень недовольна происками П. против этого брака; об опале его ходили слухи уже в начале 17 8 1 г. В некоторой, мало разъясненной связи находится опала П. и с деятельностью его по вопросу о декларации "вооруженного нейтралитета" (см.) и с отношениями его к Потемкину, который, вместе с английским послом Гаррисом, действовал против него. Вопрос о том, кому принадлежит инициатива декларации 1780 г., т. е. П. или Екатерине, остается открытым. В мае 1781 г. П. взял отпуск и удалился в пожалованное ему имение Дугино, но в сентябре того же года вернулся в СПб. и старался задержать заграничную поездку Павла, которая должна была повлечь за собой еще большее сближение "молодого двора" с Иосифом II. Во время этого заграничного путешествия П. поддерживал переписку с Павлом. В то же время разыгралось известное Бибиковское дело; в перлюстрованных письмах Бибикова к Куракину (близкому родственнику и другу П.), сопровождавшему Павла Петровича, Екатерина прочла жалобы на страдания отечества и "грустное положение всех добромыслящих". Екатерина придавала этому делу большое значение и искала за Бибиковым и Куракиным более важных лиц. По возвращении молодой четы из-за границы, отношения Павла к П. несколько изменились к худшему. 31 марта 1783 г. П. умер. Увековечить свою признательность П. Павел мог лишь по смерти Екатерины, воздвигнув ему в 1797 г. памятник в церкви св. Магдалины в Павловске. Екатерина, сравнивая в письме к Гримму П. с Орловым, ставит последнего гораздо выше и говорит, что у П. было много крупных недостатков, но он умел их скрывать. П. был одним из образованнейших русских людей своего времени, так что, по отзывам иностранных послов, "походил скорее на немца"; Екатерина называла его энциклопедией. Он интересовался самыми разнообразными вопросами из области государственных знаний и знаком был со многими классическими произведениями философской литературы. На гуманный образ мыслей и строгое чувство законности указывает в красноречивых словах один из наиболее близких к нему людей, знаменитый Фонвизин; о некотором свободомыслии в вопросах веры свидетельствует то, что, при приглашении в законоучители к Павлу Петровичу Платона, Панин больше всего интересовался тем, не суеверен ли он, а в письме к Воронцову, который заболел от постной пищи, говорил, что закон требует не раззорения здоровья, а раззорения страстей, "еже одними грибами и репою едва ли учинить можно". Панин принадлежал к масонам. О честности и доброте П. и в его время не было двух разных мнений; даже враги уважали его как личность гордую и честную. Из полученных им при вступлении Павла в брак 9000 душ он половину роздал своим секретарям, Фонвизину, Убри и Бакунину. П., по натуре был сибарит, любил хорошо пожить; по словам Безбородко, у него была лучшая поварня в городе; он не был женат, но увлечение женщинами часто ставилось ему в вину (невестой его была умершая от оспы графиня Шереметева). При всей разносторонней деятельности, которую П. приходилось проявлять, он был очень ленив и медлителен: Екатерина говорила, что он умрет когда-нибудь от того, что поторопится. Дипломатическая и частная переписка П. напечатана в "Сборнике Имп. Русского Исторического Общества". Проект Императорского Совета напечатан там же, т. VII. О Фонвизинском проекте см. "Русскую Старину" (1884, № 12), "Архиве кн. Воронцова", "Русском Архиве". Ср. Лебедев, "Графы Панины" (СПб., 1864); Кобеко, "Цесаревич Павел Петрович" (СПб., 1883) и рецензия Иконникова на эти сочинения в 28-м присуждения Уваровских наград; Шумигорский, "Биография Марии Феодоровны" (т. I); Чечулин, "Проект Императорского Совета" ("Ж. Мин. Нар. Просв.", 1894, № 3); его же, "Внешняя политика России в начале царствования Екатерины II" (СПб., 1896); Arnheim, "Beitr äge zur Geschichte der Nordischen Frage" ("Deutsche Zeitschrift fü r Geschichtswissenschaft", т. II, III, IV, V и VII, 1889—1892); затем общие сочинения (Соловьев, "История России"; Бильбасов, "История Екатерины II") и всю литературу по истории русско-польских и русско-прусских отношений. <span class="italic"><br><p>А. Браудо. </p></span><br>... смотреть
Панин Никита Иванович [15 (26) XI 1718, Данциг – 31 III (11 IV) 1783, Петербург; похоронен в Александро-Невской лавре]. Принадлежал к небогатой и незнатной дворянской семье. Детство П. прошло в Пернове (Пярну), где его отец (ум. в 1736 в чине генерал-поручика) был комендантом. Здесь П. получил основательное домашнее образование в нем.-швед, духе; этот отпечаток остался у него на всю жизнь; в свете его считали «немцем».Путь ко двору П. открыло родство с обер-шталмейстером А. Б. Куракиным, женатым на его сестре. По собственным словам П., императрица Анна Иоанновна «его жаловала и более, нежели от старшего брата &LT;П. И. Панина&GT;, проку от него ожидала».24 марта 1739 он из вахмистров лейб-гвардии Конного полка был произведен в корнеты, а по восшествии на престол Елизаветы Петровны взят ко двору камер-юнкером (10 февр. 1742). Биографическая легенда приписывает П. соперничество с А. К. Разумовским, следствием чего была почетная ссылка П. «полномочным министром» (посланником) в Копенгаген (1747). Он был уполномочен также по дороге, в Дрездене, передать поздравления Августу III Польскому по случаю бракосочетания его дочери; в Берлине был представлен Фридриху II Прусскому; в Гамбурге его догнал указ о камергерском звании, и почти сразу же, ввиду ухудшения рус.-швед, отношений, П. был перемещен в Стокгольм (1748). П. удалось предотвратить назревавший конфликт со Швецией, а затем в течение 12 лет он успешно осуществлял рус. дипломатическую линию в раздираемой борьбой партий конституционной Швеции. Здесь на фоне протестантского рационализма выработалось относительное религиозное свободомыслие П.; он познакомился в теории и на практике с государственным и судебным устройством Европы, с основными политическими идеями просветителей. Концепция монархии, ограниченной законом и участием родового дворянства в управлении страной, сложилась у П. как проекция швед. политического опыта на историю России с ее дворцовыми переворотами, начиная с Петра I.Несмотря на награды и повышения (кавалер орденов св. Анны, 1748; св. Александра Невского, 1751; генерал-поручик, 1755), П.воспринимал свой пост как почетную ссылку. Сложность его положения усугублялась происками вице-канцлера М. И. Воронцова и Шуваловых против президента Коллегии иностр. дел А. П. Бестужева, который поддерживал П. После ссылки Бестужева в 1759 П. был отозван в Петербург. 29 июня 1760 он был назначен воспитателем цесаревича Павла. В последние дни царствования Петра III был осыпан милостями (6 апр. – д. т. советник, 2 мая – кавалер ордена св. Андрея Первозванного), но поддержал переворот 28 июня 1762, переехав с наследником в Зимний дворец. Первоначально П. стоял за провозглашение регентства <em>Екатерины</em> <em>II</em> до совершеннолетия Павла; документальное подтверждение таких намерений Екатерина получила из допросов по делу Ф. Хитрово (май 1763). Успех заговора в пользу единодержавия Екатерины заставил П. подчиниться ходу событий. Однако он сразу выступил в качестве идеолога аристократической оппозиции, выдвинув в авг., во время подготовки к коронации, проект управления, основанного не на «соизволении лиц, а на власти мест государственных». В преамбуле к манифесту о создании Имп. совета, наделенного законодательными и контрольными полномочиями, резкой критике подвергалось елизаветинское царствование, когда роль Сената стала совершенно ничтожной, были утрачены форма и порядок управления, а государственные интересы принесены в жертву фаворитам и «припадочным людям». Императрица и ближайшие советники сочли манифест аналогичным «затейке верховников» (сохранились замечания А. Н. Вильбоа и, предположительно, А. П. Бестужева к тексту манифеста). Поэтому проект, сначала утвержденный императрицей (28 дек.), осуществлен не был: по настоянию Орловых, Екатерина II аннулировала под ним свою подпись. Манифест (черновик – рукой П., копия – с его пометами) остался известным узкому кругу лиц, однако центральные идеи записки П. – соблюдение законов и борьба с фаворитизмом, пропагандировавшиеся сложившимся вокруг П. кружком, получили отражение в передовой рус. публицистике и литературе. Сходные принципы просвещенного абсолютизма в первые годы правления Екатерины II защищали и развивали писатели «сумароковской школы».Сам П. не выступал в печати, но его связи с литераторами начинаются с довольно раннего времени. В 1747 он был в числе тех, кто субсидировал издание «Разговора об ортографии» <em>В. К. Тредиаковского</em> ; в дневнике <em>С. А. Порошина</em> упоминаются рассуждения П. о сочинениях Тредиаковского и разговоры о связанных с ним анекдотах. Издания произведений <em>М. В. Ломоносова</em> пересылались П. в Швецию; в программе воспитания Павла Петровича Ломоносов и <em>А. П. Сумароков</em> упомянуты П. как преобразователи рус. языка. Сумароков в 1760-е гг. был постоянно принят при «малом дворе», где его как писателя откровенно ставили выше Ломоносова. В эти же годы П. интенсивно поддерживает начинающего <em>Ип. Ф. Богдановича</em>, который по заданию <em>Е. Р. Дашковой</em>, племянницы П., в 1763 в Москве издавал журнал «Невинное упражнение»; П. популяризировал его поэму «Сугубое блаженство» (1765) и покровительствовал его дипломатической карьере. Записи Порошина зафиксировали живой интерес П. к современным литературным событиям: фр. трагедии, комической опере, русифицированным переводам <em>В. И. Лукина</em>, к жанру «восточных» и др. «писем». Известен проницательный отзыв П. о типичности образа Акулины Тимофеевны в «Бригадире» <em>Д. И. Фонвизина</em> («она нам всем родня»). После успеха комедии П. пригласил Фонвизина на службу в свою канцелярию, и тот сделался одним из самых доверенных его сотрудников; его литературные произведения ближайших лет, включая «Недоросля», непосредственно связаны с пропагандой идей панинского кружка, хотя объективно в своей литературно-публицистической деятельности Фонвизин приходил к более широким политическим выводам, чем его покровитель, придерживавшийся аристократической социальной концепции («Слово» на выздоровление Павла Петровича, 1771).П. был не вполне типичным для своей эпохи меценатом. Количество посвященных ему произведений невелико, и они принадлежат в основном людям, служившим под его началом. Это «Письмо о благодеянии» <em>Ф. Я. Козельского</em> (1776), оды <em>В. В. Лазаревича</em> (1779) и <em>А. П. Палладоклиса</em> (1771). А. П. Сумароков напечатал стихи на смерть невесты П., А. П. Шереметевой (май 1768). «Слово» <em>И. А. Тейльса</em> в честь П. (1771) отражает активное участие П. в деятельности рус. масонских лож и авторитет его среди масонов: при объединении рейхелевской и елагинской систем масонства в 1776 он стал мастером Великой Провинциальной ложи.Несмотря на отвергнутый проект 1762, Екатерина II не отстранила П. от дел. Более того, он выполнял целый ряд важнейших поручений, требовавших особой секретности, в частности вел расследование по делу Мировича (июль 1764), руководил кампанией по избранию на пол. престол Станислава Августа Понятовского и др. С окт. 1763 в течение 20 лет он управлял делами Коллегии иностр. Дел. Ему принадлежала идея «Северного аккорда» – союза государств Сев. Европы в противовес Франции, Австрии и Турции, приведшая к разделу Польши. При этом П., вопреки личным и политическим антипатиям Екатерины II, оставался сторонником сближения России с Фридрихом II Прусским. В 1767 П. был возведен в графское достоинство; 22 сент. по завершении воспитания Павла Петровича произведен в сенаторы I степени (в чине фельдмаршала) и пожалован несколькими тыс. крепостных и пожизненной пенсией.Номинально сохранив все официальные посты до конца жизни, П. отошел от дел в 1781. В мае он берет отпуск и лето проводит в имении Дугино; по возвращении осенью в Петербург выясняется, что он тяжело болен, и в коллегии его заменил И. А. Остерман.Оставаясь в течение 13 лет воспитателем наследника, П. связывал судьбу своих реформационных планов с его будущим царствованием. Общеобразовательная программа обучения Павла, весьма неопределенно сформулированная П. еще во «Мнении о воспитании...» (1760), на деле осуществлялась также довольно плохо и непоследовательно. Свою основную задачу П. видел в политическом воспитании самодержца. Важным рубежом в этом отношении для П. являлось совершеннолетие наследника в 1773. Именно к 1772–1775 восходят смутные слухи о заговоре в пользу Павла. Сохранились сведения о переговорах с Павлом дипломата и авантюриста К. Сальдерна, о контактах с П. А. К. Разумовского, друга Павла и любовника первой его жены Натальи Алексеевны, в бумагах которого будто бы нашлись планы и списки заговорщиков. На эти слухи наложилась легенда о подготовленной П. в это время конституции для России, предусматривавшей учреждение законодательного Верховного совета с частично избираемым составом. Данные о конституции и заговоре крайне спорны; более вероятно предположение, что П. рассчитывал не на передачу власти в руки Павла, а на официальное привлечение его к управлению страной. С этим связана представленная Павлом в 1774 записка, содержавшая предложения по реорганизации армии и негативно воспринятая Екатериной (записка дорабатывалась в 1778–1779 при участии П. И. Панина). Включенные сюда общие рассуждения о поколебавшейся после Петра I законности, фаворитизме, «фундаментальных законах» как основе общественного воспитания и порядка свидетельствуют о непрекращавшемся влиянии П. на наследника и обнаруживают преемственность по отношению к идеям «проекта» П. 1762. Руководство наследником П. осуществлял до последних дней жизни (подготовка династического брака Павла с Марией Федоровной, организация их поездки по Европе под именем графа и графини Северных и т. п.).Важнейшим документом, окончательно сформировавшим политическую платформу панинского кружка, является «Рассуждение о непременных государственных законах» (иногда в литературе упоминается как «завещание Панина»; печаталось также под назв. «Рассуждение о истребившейся в России всякой форме государственного правления»). В основе его лежит просветительская теория договорного происхождения государственной власти; из нее постулируется необходимость принятия таких законов, которые гарантировали бы политические и имущественные права сословий. Введению в России нового законодательства должно предшествовать «приуготовление» нации путем просвещения, «устроение нравов», что может осуществить только истинно добродетельный государь. Сильная сторона «Рассуждения...» заключается в резком сатирическом очерке бесправного положения всех сословий России – от дворян до крепостных, в обличении екатерининского деспотизма и критике конкретных общественных неустройств. Глубоко патетический стиль изложения подчеркивает гражданский пафос трактата.Направленное непосредственно против Екатерины II «Рассуждение...» долгое время оставалось строго секретным документом. Идеи панинского кружка получили распространение сначала в виде живого и изменявшегося предания. Их отражение обнаруживается в конституционных замыслах, предшествовавших заговору против Павла I, участником которого был племянник П., Н. П. Панин, и воцарению Александра I. Рецепция «Рассуждения...», которое расходилось в списках с нач. XIX в., прослеживается в «Записке о древней и новой России» <em>Н. М. Карамзина</em> и в законодательных проектах александровского царствования. Через братьев И. А. и М. А. Фонвизиных племянников драматурга, оно попало в декабристскую среду и играло здесь роль агитационного документа. Н. М. Муравьев переработал его текст применительно к программе ранних декабристских обществ; в этой редакции (под загл. «О необходимости законов», «О законах») «Рассуждение...» было известно А. А. Бестужеву, К. Ф. Рылееву, П. А. Вяземскому, А. С. Пушкину и др. По копии с рукописи Д. И. Фонвизина его опубликовал А. И. Герцен в «Историческом сборнике Вольной русской типографии в Лондоне» (1861) под загл. «О праве государственном, Фонвизина».Продолжает оставаться спорным вопрос о доле авторского участия П. в работе над «Рассуждением...». Наиболее авторитетный текст его сохранился среди документов, завещанных П. И. Паниным для передачи Павлу I по его вступлении на престол. Согласно прямому указанию в сопроводительной записке, оно сочинялось в последний год жизни П., «писано рукой Фонвизина из преподаваемых словесно только покойным назнаменований» и представляло собой лишь незавершенный черновой набросок вступления к проекту «фундаментальных прав», которое «смерть не допустила и зачать». Некоторое представление о содержании предполагавшегося свода основных законов дает составленное П. И. Паниным резюме «откровенных рассуждений и примышлений» П., которое он озаглавил «Прибавление к рассуждению, оставшемуся после смерти министра графа Панина...». От П. И. Панина (ум. 1789) бумаги перешли к Фонвизину, а от последнего через петербургского прокурора Пузыревского в 1796 попали к Павлу I.Поскольку некоторые мысли «Рассуждения...» в сходных формулировках встречаются у Фонвизина начиная с сер. 1770-х гг. и ему же (это определяется стилистически) принадлежит литературная обработка всего сочинения, оно печатается среди произведений драматурга. Между тем соавторство П. подтверждает в своих мемуарах М. А. Фонвизин, указавший, что оно писалось «под руководством графа Панина», а в отношении «конституционного акта» Фонвизин был лишь «редактором». Изложенные у М. А. Фонвизина главные положения акта, не совпадающие по содержанию с запиской П. И. Панина, позволили выдвинуть версию о том, что текст конституции действительно существовал, но остался неизвестен П. И. Панину, т. к. ввиду особо опасного характера документа Д. И. Фонвизин хранил его среди собственных семейных бумаг. Как государственный деятель П. принадлежал к типу вельможи-политика. По характеристике современника, П. был типичным царедворцем: «Всегда приветливый и любезный со всеми, мягкий по манерам, вежливый в обращении, он легко снискивал себе уважение придворных сфер, своих и чужих &LT;...&GT;. Как царедворец предпочитал плыть по течению и примиряться с fait accompli &LT;совершившимся фактом&GT;. Инициативой он не отличался, великих идей не провозглашал и оставил по себе добрую память высокообразованного советника и безукоризненно честного человека» (<em>Шильдер Н. К</em>. Имп. Павел I. СПб., 1901. С. 10). К этому следует добавить широкий образ жизни, лучшую кухню в столице, увлечения женщинами (шумный роман с графиней Строгановой, 1765–1768; нежные отношения с Е. Р. Дашковой и др.). Впрочем, прижизненные оценки личности и политической роли П. противоречивы, и это вполне объяснимо: независимое поведение привлекало к П. внимание радикальной дворянской интеллигенции, в то время как близкие императрице круги и дипломатические противники П. прилагали немало усилий, чтобы скомпрометировать его.Апологетический образ П. как истинного сына отечества был создан вскоре после его смерти Д. И. Фонвизиным в вышедшем анонимно сочинении «Précis historique de la vie du compte Nikita Iwanowitsch de Panine» (Лондон, 1784). Рус. перевод брошюры, сделанный <em>И</em>. <em>И</em>. <em>Дмитриевым</em>, появился в журнале «Зеркало света» (1786. Ч. 1. № 1. Февр; отд. изд. (под загл. «Жизнь графа Н. И. Панина»): 1786). Некоторые дополнения к этому тексту, будто бы восходящие к рус. оригиналу Фонвизина (источник ныне утрачен), были напечатаны в сочинениях писателя, изданных П. П. Бекетовым (1830). Своих взаимоотношений с П. Фонвизин касается в автобиографическом «Чистосердечном признании...». Отзывы Фонвизина имели решающее значение для утверждения гражданской репутации П. в глазах ближайшего потомства. Современная историография отводит П. в истории освободительных идей довольно скромное место.Надгробие в честь П. было воздвигнуто Павлом I в церкви св. Магдалины в Павловске (1797).Архив П. после его смерти был опечатан; в виде отдельного фонда не сохранился; часть бумаг находится в РГБ.<span style="color: brown;">Лит.: Сб. имп. Рус. ист. о-ва. СПб., 1871. Т. 7; <em>Порошин</em> <em>С</em>. <em>А</em>. Зап. СПб., 1881; <em>Кобеко</em> <em>Д</em>. Цесаревич Павел Петрович. СПб., 1887; <em>Шильдер</em> <em>Н</em>. <em>К</em>. Имп. Павел I. СПб., 1901; <em>Брауде А</em>. Панин Н. И. // Рус. биогр. словарь. Т. «Павел, преподобный – Петр (Илейка)» (1902); <em>Шумигорский Е</em>. Имп. Павел I. СПб., 1907; <em>Гуковский Г. А</em>. Очерки по истории рус. лит. ХVIII в.: (Дворянская фронда в лит. 1750–1760-х гг.). М.; Л., 1936; <em>Пигарев</em> <em>К</em>. <em>В</em>. «Рассуждение о непременных государственных законах» Фонвизина в переработке Н. Муравьева // Лит. наcл. М., 1956. Т. 60, кн. 1; <em>Фонвизин</em> <em>Д</em>. <em>И</em>. Собр. соч. М.; Л., 1959. Т. 2; <em>Макогоненко</em> <em>Г</em>. <em>П</em>. Фонвизин: Творческий путь. М.; Л., 1961; <em>Эйдельман</em> <em>Н</em>. <em>Я</em>. Герцен против самодержавия. М., 1973.</span><div style="margin-left:20px"><em>В. П. Степанов</em></div><br>... смотреть
- знаменитый дипломат, родился 18 сентября 1718 года в Данциге, детство провел в Пернове, где отец его был комендантом; в 1740 году из вахмистров конной гвардии произведен в корнеты; по некоторым известиям, он был при дворе Елизаветы опасным соперником Разумовского и Шувалова . В 1747 году назначен послом в Данию, но уже через несколько месяцев перемещен в Стокгольм, где и пробыл 12 лет; здесь он должен был бороться против усиления королевской власти (при слабости которой русское правительство надеялось иметь больше влияния), а, следовательно, против представителей Франции. За время своего пребывания в Швеции П., по отзывам современников, проникся симпатиями к конституционному строю. П. был креатурой Бестужева , а потому положение его с падением последнего и с переворотом, происшедшим в половине 50-х годов в русской политике (сближение России с Францией, Англо-Прусская конвенция), стало очень трудным. Имея могущественного врага в лице графа Воронцова , заменившего Бестужева, П. просился неоднократно в отставку, когда неожиданно был назначен (29 июня 1760 года), вместо Бехтеева , воспитателем Павла Петровича . П. сблизился с Екатериной , в особенности по смерти Елизаветы. Петр III , хотя и пожаловал его чином ДТС и орденом Андрея Первозванного, однако же, не доверял ему и всегда держал при нем одного из своих флигель-адъютантов. П. понимал необходимость переворота, но, по словам самой Екатерины, желал его в пользу Павла Петровича. Когда после переворота, в котором П., вместе с Дашковой , очень с ним близкой, принимал живое участие, власть осталась за Екатериной, П. сделал попытку ограничить произвол этой власти, представив императрице проект учреждения императорского совета и реформы Сената. В введении к проекту П. дает резкую критику господствовавшего в управлении произвола (*в производстве дел всегда действовала более сила персон, чем власть мест государственных*), и предлагает учреждение Совета из 6-8 членов - министров; все бумаги, которые требуют подписи государя, должны пройти через этот совет и быть контрасигнированы кем-либо из министров. - Сенату проект представляет право *иметь свободность представлять на Высочайшие повеления, если они... могут утеснить законы или благосостояние народа*. Проект вызвал со стороны всех лиц, от которых Екатерина потребовала отзывов, опасения, что в нем скрыто стремление к ограничению самодержавной власти - и императрица, сначала колебавшаяся, отвергла его. В письме к Вяземскому она, подразумевая несомненно П. и подозревая его в симпатиях к конституционному правлению, писала: *иной думает для того, что он был долго в той или другой земле, то везде по политике той или другой его любимой земли все учреждать должно*. Несмотря на эту неудачу, П. не потерял своего положения, благодаря исключительным обстоятельствам вступления Екатерины на престол и своему влиянию на Павла. Всем своим значением П. обязан тому, что он был при наследнике воспитателем; Екатерина, по ее собственным словам, опасалась удалить его. Этой ролью П. объясняется и положение его во все последующее время среди борющихся придворных партий (он всегда должен был бороться против Орловых ) и отношения его к императрице, которые никогда не были искренни и хороши. П. до самого последнего времени обвиняли, между прочим, в том, что он намеренно развращал Павла и из своих личных целей содействовал разладу между императрицей и ее сыном, но из записок Порошина видно, что он очень серьезно относился к своей задаче в качестве воспитателя. С именем П. связаны все вопросы внешней политики русского правительства за время от 1762 до 1783 годов. Будучи сначала неофициальным советником императрицы, он в 1763 году, по увольнении в отпуск Воронцова, сделан старшим членом иностранной коллегии. Вскоре за тем, по удалении Бестужева, ему было поручено заведывание всеми делами коллегии, хотя канцлером он никогда не был. Разрешение вопросов об отношениях России к государствам Северной Европы привело П. к созданию системы так называемого *Северного Союза* или *Северного Аккорда*, навлекшей на него обвинение в доктринерстве. Системой этой П. хотел, для возвеличения престижа и значения России, создать вокруг нее союз всех северных держав для противодействия стремлениям Бурбонской и Габсбургской династий: с этой целью он старался - в общем безуспешно - соединить государства, интересы которых были совершенно противоположны, как, например, Пруссию с Англией и Саксонией. Фридрих II, которому нужен был союз только с Россией, мешал осуществлению панинского проекта. При реализации этой системы П. главное свое внимание обратил на отношения к Швеции, причем политика его в этом направлении была очень неудачна: его попытка подчинить Швецию исключительно русскому влиянию и устранить французское стоила России громадных денег и не привела к желанному результату. Как бы ища предлога к вооруженному вмешательству, П. малейшее изменение шведской конституции объявлял предлогом к разрыву; но когда, в 1772 году, Густав III восстановил самодержавие, Россия, занятая турецкой войной, должна была с этим примириться, и дело обошлось без войны с Швецией, особенно благодаря вмешательству Фридриха II. Одновременно с вопросом о *Северном Аккорде* должны были быть разрешены вопросы об отношениях к Польше и Пруссии. С Пруссией П. заключил союз, давший России возможность расширить свое влияние в Польше. До 1772 года П. не был, кажется, столь слепым сторонником Пруссии, каким его выставляли. Польшу он стремился включить, во всем ее объеме, в сферу влияния России и не был склонен делить это влияние, а тем более - саму территорию Польши. Его энергии до известной степени русская политика обязана была возведением на престол Станислава Понятовского; не менее энергично и вполне в согласии с Екатериной П. действовал в диссидентском вопросе, видя в расширении прав диссидентов усиление русского влияния; всех своих требований в этом направлении он не мог, однако, провести. В вопросе об уничтожении liberum veto, П. некоторое время расходился как с Екатериной, так и с Фридрихом, полагая, что усиление Польши может быть только выгодно для России, которая будет иметь в ней полезную союзницу. Но П. не предусмотрел тех осложнений, которыми грозило вмешательство во внутренние дела Польши, и был совершенно неподготовлен к вспыхнувшей в 1768 году войне с Турцией. Эта война весьма неблагоприятно отразилась на его положении; во всех неудачах обвиняли его; он был виновен и в разрыве с Турцией, и в том, что Россия осталась в этой борьбе без союзников. В то же время этой войной воспользовался Фридрих II, чтобы привести к осуществлению давно уже висевший в воздухе проект разделения Польши между Австрией, Россией и Пруссией. Соглашение по этому поводу приводило к концу войну с Турцией, так как устраняло вмешательство Австрии; Турция одна бороться долго не могла. На приобретение части Польши нельзя было смотреть как на победу, так как Австрия и Пруссия получили лучшие части даром. П. упрекали за усиление Пруссии; граф Орлов говорил, что люди, составлявшие раздельный договор, заслуживают смертной казни. С этого времени положение П. становится особенно тяжелым, он оставался сторонником союза с Пруссией, а императрица все более склонялась к Австрии; вместе с тем все более усиливался разлад между ней и Павлом, ближайшим другом и советником которого был П. В 1771 - 72 годах особенно сильна была борьба между партиями П. и Орловых. Когда было решено вступление Павла в брак, П. сумел обеспечить за собой влияние на будущую его супругу. Екатерина была очень недовольна этим вмешательством П. в ее семейные дела и воспользовалась женитьбой Павла, чтобы удалить его от должности воспитателя. Она богато одарила П., но с радостью писала (октябрь 1773 года) госпоже Бьелке, что *дом ее очищен*. Отношения между Екатериной и обоими братьями Паниными (см. Петр Иванович П. ) были очень натянутые; с крайним неудовольствием назначила она Петра П. главнокомандующим против Пугачева . К этому времени относится записанный декабристом М.И. Фонвизиным рассказ о составленном, будто бы Д.И. Фонвизиным , который состоял секретарем П., под руководством самого П., проекте конституции и о заговоре против Екатерины (до нас дошло любопытное введение к этому проекту). После смерти первой жены Павла и после женитьбы его на Марии Феодоровне П. сумел сохранить свое влияние на молодой двор, так что даже родители последней действовали согласно его указаниям; этим влиянием П. пользовался, чтобы сохранить за собой прежнее положение и отстоять союз с Пруссией, срок которому истекал в 1777 году. Воспитанный П., Павел был страстным поклонником Фридриха II. Когда после тешенского мира Екатерина окончательно склонилась на сторону Австрии, П. пришлось вступить в борьбу с влиянием Иосифа II, который в конце концов успел сблизиться с великокняжеской четой, предложив выдать сестру Марии Феодоровны за своего племянника, наследника австрийского престола. Екатерина была очень недовольна происками П. против этого брака; об опале его ходили слухи уже в начале 1781 года. В некоторой, мало разъясненной связи находится опала П. и с деятельностью его по вопросу о декларации *вооруженного нейтралитета* (VII, 186) и с отношениями его к Потемкину , который, вместе с английским послом Гаррисом, действовал против него. Вопрос о том, кому принадлежит инициатива декларации 1780 года, т. е. П. или Екатерине, остается открытым. В мае 1781 года П. взял отпуск и удалился в пожалованное ему имение Дугино, но в сентябре того же года вернулся в Санкт-Петербург и старался задержать заграничную поездку Павла, которая должна была повлечь за собой еще большее сближение *молодого двора* с Иосифом II. Во время этого заграничного путешествия П. поддерживал переписку с Павлом. В то же время разыгралось известное Бибиковское дело; в перлюстрированных письмах Бибикова к Куракину (близкому родственнику и другу П.), сопровождавшему Павла Петровича, Екатерина прочла жалобы на страдания отечества и *грустное положение всех добромыслящих*. Екатерина придавала этому делу большое значение и искала за Бибиковым и Куракиным более важных лиц. По возвращении молодой четы из-за границы, отношения Павла к П. несколько изменились к худшему. 31 марта 1783 года П. умер. Увековечить свою признательность П. Павел мог лишь по смерти Екатерины, воздвигнув ему в 1797 году памятник в церкви Св. Магдалины в Павловске. Екатерина, сравнивая в письме к Гримму П. с Орловым, ставит последнего гораздо выше и говорит, что у П. было много крупных недостатков, но он умел их скрывать. П. был одним из образованнейших русских людей своего времени, так что, по отзывам иностранных послов, *походил скорее на немца*; Екатерина называла его энциклопедией. Он интересовался самыми разнообразными вопросами из области государственных знаний и знаком был со многими классическими произведениями философской литературы. На гуманный образ мыслей и строгое чувство законности указывает в красноречивых словах один из наиболее близких к нему людей, знаменитый Фонвизин; о некотором свободомыслии в вопросах веры свидетельствует то, что при приглашении в законоучители к Павлу Петровичу Платона , Панин больше всего интересовался тем, не суеверен ли он, а в письме к Воронцову, который заболел от постной пищи, говорил, что закон требует не разорения здоровья, а разорения страстей, *еже одними грибами и репой едва ли учинить можно*. Панин принадлежал к масонам. О честности и доброте П. и в его время не было двух разных мнений, даже враги уважали его как личность гордую и честную. Из полученных им при вступлении Павла в брак 9000 душ он половину роздал своим секретарям, Фонвизину, Убри и Бакунину . П. по натуре был сибарит, любил хорошо пожить; по словам Безбородко , у него была лучшая поварня в городе; он не был женат, но увлечение женщинами часто ставилось ему в вину (невестой его была умершая от оспы графиня Шереметева ). При всей разносторонней деятельности, которую П. приходилось проявлять, он был очень ленив и медлителен: Екатерина говорила, что он умрет когда-нибудь от того, что поторопится. Дипломатическая и частная переписка П. напечатана в *Сборнике Императорского Русского Исторического Общества*. Проект Императорского Совета напечатан там же, т. VII. О Фонвизинском проекте см. *Русскую Старину* (1884, № 12), *Архив князя Воронцова*, *Русский Архив*. Ср. Лебедев *Графы Панины* (Санкт-Петербург, 1864); Кобеко *Цесаревич Павел Петрович* (Санкт-Петербург, 1883) и рецензия Иконникова на эти сочинения в 28-м присуждении Уваровских наград; Шумигорский *Биография Марии Феодоровны* (т. I); Чечулин *Проект Императорского Совета* (*Журнал Министерства Народного Просвещения*, 1894, № 3); его же *Внешняя политика России вначале царствования Екатерины II* (Санкт-Петербург, 1896); Arnheim *Beitrage zur Geschichte der Nordischen Frage* (*Deutshe Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft*, т. II, III, IV, V и VII, 1889 - 1892). Затем общие сочинения (Соловьев *История России*; Бильбасов *История Екатерины II*) и всю литературу по истории русско-польских и русско-прусских отношений. А. Браудо. См. также статьи: Алопеусы (Д.М., М.М.) ; Бакунины ; Безбородко (А.А., И.А.) ; Веревкин Михаил Иванович ; Воронцовы (древний русский дворянский род) ; Екатерина II Алексеевна ; Иоанн VI Антонович ; Куракины ; Медокс Михаил Георгиевич ; Обресков Алексей Михайлович ; Павел Петрович (император Всероссийский) ; Панин Петр Иванович ; Панины ; Петр III Федорович ; Порошин Семен Андреевич ; Россия, разд. Государственное устройство России в XVIII и XIX веках (верховная власть) ; Рычков Петр Иванович ; Фонвизин Денис Иванович ; Черкасов Иван Антонович ; Шагин-Гирей .... смотреть
Панин (Никита Иванович) - знаменитый дипломат, родился 18 сентября 1718 года в Данциге, детство провел в Пернове, где отец его был комендантом; в 1740 году из вахмистров конной гвардии произведен в корнеты; по некоторым известиям, он был при дворе Елизаветы опасным соперником Разумовского и Шувалова . В 1747 году назначен послом в Данию, но уже через несколько месяцев перемещен в Стокгольм, где и пробыл 12 лет; здесь он должен был бороться против усиления королевской власти (при слабости которой русское правительство надеялось иметь больше влияния), а, следовательно, против представителей Франции. За время своего пребывания в Швеции П., по отзывам современников, проникся симпатиями к конституционному строю. П. был креатурой Бестужева , а потому положение его с падением последнего и с переворотом, происшедшим в половине 50-х годов в русской политике (сближение России с Францией, Англо-Прусская конвенция), стало очень трудным. Имея могущественного врага в лице графа Воронцова , заменившего Бестужева, П. просился неоднократно в отставку, когда неожиданно был назначен (29 июня 1760 года), вместо Бехтеева , воспитателем Павла Петровича . П. сблизился с Екатериной , в особенности по смерти Елизаветы. Петр III , хотя и пожаловал его чином ДТС и орденом Андрея Первозванного, однако же, не доверял ему и всегда держал при нем одного из своих флигель-адъютантов. П. понимал необходимость переворота, но, по словам самой Екатерины, желал его в пользу Павла Петровича. Когда после переворота, в котором П., вместе с Дашковой , очень с ним близкой, принимал живое участие, власть осталась за Екатериной, П. сделал попытку ограничить произвол этой власти, представив императрице проект учреждения императорского совета и реформы Сената. В введении к проекту П. дает резкую критику господствовавшего в управлении произвола ("в производстве дел всегда действовала более сила персон, чем власть мест государственных"), и предлагает учреждение Совета из 6-8 членов - министров; все бумаги, которые требуют подписи государя, должны пройти через этот совет и быть контрасигнированы кем-либо из министров.- Сенату проект представляет право "иметь свободность представлять на Высочайшие повеления, если они... могут утеснить законы или благосостояние народа". Проект вызвал со стороны всех лиц, от которых Екатерина потребовала отзывов, опасения, что в нем скрыто стремление к ограничению самодержавной власти - и императрица, сначала колебавшаяся, отвергла его. В письме к Вяземскому она, подразумевая несомненно П. и подозревая его в симпатиях к конституционному правлению, писала: "иной думает для того, что он был долго в той или другой земле, то везде по политике той или другой его любимой земли все учреждать должно". Несмотря на эту неудачу, П. не потерял своего положения, благодаря исключительным обстоятельствам вступления Екатерины на престол и своему влиянию на Павла. Всем своим значением П. обязан тому, что он был при наследнике воспитателем; Екатерина, по ее собственным словам, опасалась удалить его. Этой ролью П. объясняется и положение его во все последующее время среди борющихся придворных партий (он всегда должен был бороться против Орловых ) и отношения его к императрице, которые никогда не были искренни и хороши. П. до самого последнего времени обвиняли, между прочим, в том, что он намеренно развращал Павла и из своих личных целей содействовал разладу между императрицей и ее сыном, но из записок Порошина видно, что он очень серьезно относился к своей задаче в качестве воспитателя. С именем П. связаны все вопросы внешней политики русского правительства за время от 1762 до 1783 годов. Будучи сначала неофициальным советником императрицы, он в 1763 году, по увольнении в отпуск Воронцова, сделан старшим членом иностранной коллегии. Вскоре за тем, по удалении Бестужева, ему было поручено заведывание всеми делами коллегии, хотя канцлером он никогда не был. Разрешение вопросов об отношениях России к государствам Северной Европы привело П. к созданию системы так называемого "Северного Союза" или "Северного Аккорда", навлекшей на него обвинение в доктринерстве. Системой этой П. хотел, для возвеличения престижа и значения России, создать вокруг нее союз всех северных держав для противодействия стремлениям Бурбонской и Габсбургской династий: с этой целью он старался - в общем безуспешно - соединить государства, интересы которых были совершенно противоположны, как, например, Пруссию с Англией и Саксонией. Фридрих II, которому нужен был союз только с Россией, мешал осуществлению панинского проекта. При реализации этой системы П. главное свое внимание обратил на отношения к Швеции, причем политика его в этом направлении была очень неудачна: его попытка подчинить Швецию исключительно русскому влиянию и устранить французское стоила России громадных денег и не привела к желанному результату. Как бы ища предлога к вооруженному вмешательству, П. малейшее изменение шведской конституции объявлял предлогом к разрыву; но когда, в 1772 году, Густав III восстановил самодержавие, Россия, занятая турецкой войной, должна была с этим примириться, и дело обошлось без войны с Швецией, особенно благодаря вмешательству Фридриха II. Одновременно с вопросом о "Северном Аккорде" должны были быть разрешены вопросы об отношениях к Польше и Пруссии. С Пруссией П. заключил союз, давший России возможность расширить свое влияние в Польше. До 1772 года П. не был, кажется, столь слепым сторонником Пруссии, каким его выставляли. Польшу он стремился включить, во всем ее объеме, в сферу влияния России и не был склонен делить это влияние, а тем более - саму территорию Польши. Его энергии до известной степени русская политика обязана была возведением на престол Станислава Понятовского; не менее энергично и вполне в согласии с Екатериной П. действовал в диссидентском вопросе, видя в расширении прав диссидентов усиление русского влияния; всех своих требований в этом направлении он не мог, однако, провести. В вопросе об уничтожении liberum veto, П. некоторое время расходился как с Екатериной, так и с Фридрихом, полагая, что усиление Польши может быть только выгодно для России, которая будет иметь в ней полезную союзницу. Но П. не предусмотрел тех осложнений, которыми грозило вмешательство во внутренние дела Польши, и был совершенно неподготовлен к вспыхнувшей в 1768 году войне с Турцией. Эта война весьма неблагоприятно отразилась на его положении; во всех неудачах обвиняли его; он был виновен и в разрыве с Турцией, и в том, что Россия осталась в этой борьбе без союзников. В то же время этой войной воспользовался Фридрих II, чтобы привести к осуществлению давно уже висевший в воздухе проект разделения Польши между Австрией, Россией и Пруссией. Соглашение по этому поводу приводило к концу войну с Турцией, так как устраняло вмешательство Австрии; Турция одна бороться долго не могла. На приобретение части Польши нельзя было смотреть как на победу, так как Австрия и Пруссия получили лучшие части даром. П. упрекали за усиление Пруссии; граф Орлов говорил, что люди, составлявшие раздельный договор, заслуживают смертной казни. С этого времени положение П. становится особенно тяжелым, он оставался сторонником союза с Пруссией, а императрица все более склонялась к Австрии; вместе с тем все более усиливался разлад между ней и Павлом, ближайшим другом и советником которого был П. В 1771 - 72 годах особенно сильна была борьба между партиями П. и Орловых. Когда было решено вступление Павла в брак, П. сумел обеспечить за собой влияние на будущую его супругу. Екатерина была очень недовольна этим вмешательством П. в ее семейные дела и воспользовалась женитьбой Павла, чтобы удалить его от должности воспитателя. Она богато одарила П., но с радостью писала (октябрь 1773 года) госпоже Бьелке, что "дом ее очищен". Отношения между Екатериной и обоими братьями Паниными (см. Петр Иванович П. ) были очень натянутые; с крайним неудовольствием назначила она Петра П. главнокомандующим против Пугачева . К этому времени относится записанный декабристом М.И. Фонвизиным рассказ о составленном, будто бы Д.И. Фонвизиным , который состоял секретарем П., под руководством самого П., проекте конституции и о заговоре против Екатерины (до нас дошло любопытное введение к этому проекту). После смерти первой жены Павла и после женитьбы его на Марии Феодоровне П. сумел сохранить свое влияние на молодой двор, так что даже родители последней действовали согласно его указаниям; этим влиянием П. пользовался, чтобы сохранить за собой прежнее положение и отстоять союз с Пруссией, срок которому истекал в 1777 году. Воспитанный П., Павел был страстным поклонником Фридриха II. Когда после тешенского мира Екатерина окончательно склонилась на сторону Австрии, П. пришлось вступить в борьбу с влиянием Иосифа II, который в конце концов успел сблизиться с великокняжеской четой, предложив выдать сестру Марии Феодоровны за своего племянника, наследника австрийского престола. Екатерина была очень недовольна происками П. против этого брака; об опале его ходили слухи уже в начале 1781 года. В некоторой, мало разъясненной связи находится опала П. и с деятельностью его по вопросу о декларации "вооруженного нейтралитета" (VII, 186) и с отношениями его к Потемкину , который, вместе с английским послом Гаррисом, действовал против него. Вопрос о том, кому принадлежит инициатива декларации 1780 года, т. е. П. или Екатерине, остается открытым. В мае 1781 года П. взял отпуск и удалился в пожалованное ему имение Дугино, но в сентябре того же года вернулся в Санкт-Петербург и старался задержать заграничную поездку Павла, которая должна была повлечь за собой еще большее сближение "молодого двора" с Иосифом II. Во время этого заграничного путешествия П. поддерживал переписку с Павлом. В то же время разыгралось известное Бибиковское дело; в перлюстрированных письмах Бибикова к Куракину (близкому родственнику и другу П.), сопровождавшему Павла Петровича, Екатерина прочла жалобы на страдания отечества и "грустное положение всех добромыслящих". Екатерина придавала этому делу большое значение и искала за Бибиковым и Куракиным более важных лиц. По возвращении молодой четы из-за границы, отношения Павла к П. несколько изменились к худшему. 31 марта 1783 года П. умер. Увековечить свою признательность П. Павел мог лишь по смерти Екатерины, воздвигнув ему в 1797 году памятник в церкви Св. Магдалины в Павловске. Екатерина, сравнивая в письме к Гримму П. с Орловым, ставит последнего гораздо выше и говорит, что у П. было много крупных недостатков, но он умел их скрывать. П. был одним из образованнейших русских людей своего времени, так что, по отзывам иностранных послов, "походил скорее на немца"; Екатерина называла его энциклопедией. Он интересовался самыми разнообразными вопросами из области государственных знаний и знаком был со многими классическими произведениями философской литературы. На гуманный образ мыслей и строгое чувство законности указывает в красноречивых словах один из наиболее близких к нему людей, знаменитый Фонвизин; о некотором свободомыслии в вопросах веры свидетельствует то, что при приглашении в законоучители к Павлу Петровичу Платона , Панин больше всего интересовался тем, не суеверен ли он, а в письме к Воронцову, который заболел от постной пищи, говорил, что закон требует не разорения здоровья, а разорения страстей, "еже одними грибами и репой едва ли учинить можно". Панин принадлежал к масонам. О честности и доброте П. и в его время не было двух разных мнений, даже враги уважали его как личность гордую и честную. Из полученных им при вступлении Павла в брак 9000 душ он половину роздал своим секретарям, Фонвизину, Убри и Бакунину . П. по натуре был сибарит, любил хорошо пожить; по словам Безбородко , у него была лучшая поварня в городе; он не был женат, но увлечение женщинами часто ставилось ему в вину (невестой его была умершая от оспы графиня Шереметева ). При всей разносторонней деятельности, которую П. приходилось проявлять, он был очень ленив и медлителен: Екатерина говорила, что он умрет когда-нибудь от того, что поторопится. Дипломатическая и частная переписка П. напечатана в "Сборнике Императорского Русского Исторического Общества". Проект Императорского Совета напечатан там же, т. VII. О Фонвизинском проекте см. "Русскую Старину" (1884, № 12), "Архив князя Воронцова", "Русский Архив". Ср. Лебедев "Графы Панины" (Санкт-Петербург, 1864); Кобеко "Цесаревич Павел Петрович" (Санкт-Петербург, 1883) и рецензия Иконникова на эти сочинения в 28-м присуждении Уваровских наград; Шумигорский "Биография Марии Феодоровны" (т. I); Чечулин "Проект Императорского Совета" ("Журнал Министерства Народного Просвещения", 1894, № 3); его же "Внешняя политика России вначале царствования Екатерины II" (Санкт-Петербург, 1896); Arnheim "Beitrage zur Geschichte der Nordischen Frage" ("Deutshe Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft", т. II, III, IV, V и VII, 1889 - 1892). Затем общие сочинения (Соловьев "История России"; Бильбасов "История Екатерины II") и всю литературу по истории русско-польских и русско-прусских отношений. А. Браудо.<br>... смотреть
(1718-83), граф, государственный деятель и дипломат, почетный член Петербургский АН (1776). Брат П. И. Панина. С 1747 посланник в Дании, Швеции. Участник дворцового переворота 1762, возведшего на престол Екатерину II. Воспитатель цесаревича Павла. В 1763-81 руководил Коллегией иностранных дел. Стремился к укреплению внешнеполитических позиций России, созданию союза держав Северной Европы Северного аккорда . Автор конституционных проектов. Находился в скрытой оппозиции к Екатерине II.... смотреть
ПАНИН Никита Иванович (1718-83) - граф, российский государственный деятель и дипломат, почетный член Петербургской АН (1776). Брат П. И. Панина. С 1747 посланник в Дании, Швеции. Участник дворцового переворота 1762. Воспитатель Павла I. В 1763-81 руководил Коллегией иностранных дел. Автор конституционных проектов.<br>... смотреть
(1718—1783) — государственный деятель и дипломат, посланник в Дании и Швеции. Воспитатель Павла I. Участник переворота 1762 г. Руководил русской дипломатией. Как дипломат не знал слова «нет», но свои обещания исполнял редко. Автор конституционных проектов, в которых рекомендовал следовать законам.... смотреть
ПАНИН Никита Иванович (1718-83), граф, российский государственный деятель и дипломат, почетный член Петербургской АН (1776). Брат П. И. Панина. С 1747 посланник в Дании, Швеции. Участник дворцового переворота 1762. Воспитатель Павла I. В 1763-81 руководил Коллегией иностранных дел. Автор конституционных проектов.... смотреть
ПАНИН Никита Иванович (1718-83) , граф, российский государственный деятель и дипломат, почетный член Петербургской АН (1776). Брат П. И. Панина. С 1747 посланник в Дании, Швеции. Участник дворцового переворота 1762. Воспитатель Павла I. В 1763-81 руководил Коллегией иностранных дел. Автор конституционных проектов.... смотреть