ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

1740 или 1742-75), предводитель казацко-крестьянского восстания 1773-75, донской казак. Участник Семилетней (1756-63) и русско-турецкой (1768-74) войн, хорунжий. В августе 1773 объявил себя императором Петром III и поднял восстание яицких казаков. В сентябре 1774 заговорщиками выдан властям. Казнен в Москве на Болотной площади.

Смотреть больше слов в «Энциклопедии История отечества. Большой Российской энциклопедии»

ПУГАЧЁВА ВОССТАНИЕ 177375 →← ПСКОВСКАЯ СУДНАЯ ГРАМОТА

Смотреть что такое ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ в других словарях:

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

умер в 1775 году) - предводитель народного движения, названного по его имени пугачевщиной. Время рождения его неизвестно; при допросе 4 ноября 1774 года Пугачев показал Шешковскому , что ему от роду 30 лет - значит, родился он около 1744 года. Родиной его была Зимовейская станица в Области Войска Донского. В молодости Пугачев вместе с отцом занимался хлебопашеством; раскольником он никогда не был. 17-ти лет был определен на службу и вскоре женился на дочери казака Софье Дмитриевне Недюжевой. Через неделю после свадьбы Пугачев был послан, вместе с другими казаками, в Пруссию, под начальство графа З.Г. Чернышева . Походным атаманом донских полков в армии был полковник Илья Денисов. Он взял Пугачева к себе в ординарцы. Раз ночью, во время тревоги, Пугачев упустил одну из лошадей, принадлежавших Денисову, за что и был наказан *нещадно* плетью. По возвращении из Пруссии, Пугачев прожил полтора года в Зимовейской станице, затем был командирован в отряд казаков в Польшу, а когда команда была распущена, снова прожил дома года три или четыре. В это время у него родились дети. Во время турецкой войны Пугачев, уже в чине хорунжего, служил под начальством графа П.И. Панина и находился при осаде Бендер. Затем он заболел какой-то злокачественной болезнью (*гнили у него грудь и ноги*), был отправлен домой, ездил потом в Черкасск хлопотать об отставке, a из Черкасска приехал в Таганрог навестить свою сестру, которая была замужем за донским казаком Симоном Павловым. Павлов стал жаловаться Пугачеву на тяжесть своего житья и выразил намерение бежать. Как ни уговаривал его Пугачев, Павлов все-таки бежал и заставил Пугачева перевезти его, вместе с другими беглецами, через Дон. Впоследствии, когда Павлов снова вернулся домой и был арестован, он выдал Пугачева. Боясь преследования, Пугачев ушел из дому и скитался некоторое время по станицам, а в конце 1771 года ушел на Терек и был принят в терское семейное войско, так как там не знали, что он был беглый казак. Различными обещаниями Пугачеву удалось склонить тамошних казаков избрать его своим атаманом, но 9 февраля 1772 года он был пойман при выезде из Моздока, посажен на гауптвахту и прикован цепью к стулу. На цепи он просидел три дня, после чего ему удалось бежать. Пугачев вернулся на родину; здесь, с его согласия, жена его донесла начальству о возвращении мужа. Он был арестован и отправлен в Черкасск. Дорогой он встретил знакомого казака Лукьяна Худякова, представил ему дело в таком виде, что он страдает от гонения на него старшин, клялся, что серьезного дела за ним нет, и просил взять его на поруки. Худяков поверил и вызвался, под своею порукой, отвезти Пугачева в Черкасск. На другой день он велел своему сыну оседлать две лошади и ехать с Пугачевым. По дороге Пугачев бросил сына Худякова и убежал на реку Койсуху, где поселены были выведенные из Польши раскольники. Здесь, в слободе Черниговке, Пугачев искал человека, который бы свез его к казачьей команде. Ему указали на раскольника Ивана Коверина. С пасынком его, Алексеем Ковериным, Пугачев и отправился в путь. Дорогой он заявил Алексею, что собственно не к команде он едет, а хочется ему пожить для Бога, да не знает он, где бы сыскать богобоязливых людей. Алексей свез его на хутор к раскольнику Осипу Коровке, из Кабаньей слободы Изюмского полка. Коровка отнесся сначала с недоверием к Пугачеву, но последнему удалось убедить его, что в Кременчуге у него осталось серебро и платье, так как, при возвращении его из-под Бендер, их не пропустили вследствие чумы, и что возле Бендер населяются новые слободы и жить там свободно. У Пугачева не было паспорта, но Коровка послал с ним сына, дав ему свой паспорт. Пугачев, вместе с сыном Коровки, отправились в Кременчуг, оттуда в Крюков и далее к Елизаветинской крепости, но по дороге они узнали, что никаких поселений под Бендерами нет, и решили ехать в Стародубские слободы. Приехали они сначала в Климову слободу, затем в стародубский монастырь, к старцу Василию. Пугачев открылся ему, что он беглый казак, и спрашивал, где бы лучше пожить. Василий посоветовал ему перейти в Польшу, а затем явиться на Добрянский форпост и сказаться польским выходцем, так как выходцев этих велено было селить где угодно, по их желанию. 15 недель прожили Пугачев с Коровкой в Климовой слободе, пока явилась возможность перебраться через границу в Ветку. В Ветке Пугачев оставался не более недели, затем явился на Добрянский форпост и объявил себя польским уроженцем Емельяном Ивановым сыном Пугачевым. Его продержали 6 недель в карантине, а затем выдали паспорт. Здесь Пугачев познакомился с беглым солдатом 1-го гренадерского полка Алексеем Семеновым Логачевым; они признались друг другу и решили вместе идти на Иргиз, в дворцовую Малыковскую волость. Не имея средств на дорогу, они обратились к благотворительности добрянского купца Кожевникова, который, узнав, что они идут на Иргиз, поручил им передать поклон отцу Филарету. Впоследствии Пугачев широко воспользовался этим поручением Кожевникова. Из Добрянки Пугачев с Логачевым отправились в Черниговку к Коровке, но уже без сына последнего. Пробыв у него некоторое время, они пошли на Дон в Глазуковскую станицу, а оттуда через Камышенку и Саратов прибыли в Симбирскую провинцию, в дворцовое село Малыковку (теперь город Вольск). С разрешения управителя этим селом они остались там несколько дней. Отсюда они ездили за 100 верст в Мечетную слободу (теперь город Николаевск Самарской губернии) искать раскольничьего старца Филарета, которого и нашли в скиту Введения Богородицы. Филарет очень обрадовался Пугачеву и в разговоре, между прочим, сообщил ему о происшествиях на Яике и о положении казаков. Под влиянием этих рассказов у Пугачева явилась мысль, показавшаяся ему легко исполнимой - воспользоваться неудовольствием казаков, подготовить их к побегу и сделаться их атаманом. Он высказал ее Филарету, и тот ее одобрил. Чтобы получить свободу действий, Пугачев хитростью отделался от своего спутника Логачева, а сам отправился к Яицкому городку, расспрашивая по дороге о положении казаков и разведывая о том, согласятся ли они переселиться с своими семействами на Кубань и отдаться, таким образом, турецкому султану. Пугачев обещал за это по 12 рублей на человека, говоря, что у него есть на 200 тысяч товару на границе. Сведения, полученные Пугачевым, были благоприятны для его замысла. Верстах в 60 от Яицкого городка, в Сызранской степи, Пугачев остановился в Таловом умете (постоялом дворе), который содержал пахотный солдат Степан Оболяев, прозванный *Ереминой Курицей*. Оболяев был человек доверчивый, добродушный и близко принимавший к сердцу все утеснения яицких казаков, вследствие чего он, помимо своей воли, много сделал для подготовления пугачевщины. Оболяев рассказал Пугачеву подробнее об яицких происшествиях. Оказалось, что там же, недалеко, ловили в степи лисиц два приезжих яицких казака, Григорий и Ефрем Закладновы. При посредстве Ереминой Курицы Пугачев познакомился с Григорием и от него узнал, что среди яицких казаков ходит мысль о переселении и что они охотно переселятся, если Пугачев возьмется их проводить. После этого Пугачев отправился в Яицкий городок, куда прибыл 22 ноября 1772 года и остановился в доме казака Пьянова, как посоветовал ему Григорий Закладнов. Это было как раз тяжелое время для яицких казаков. 17 сентября 1772 года закончила свою работу следственная комиссия по делу об убийстве генерала Траубенберга , и казаки ждали решения своей участи. По городу между тем ходил слух о том, что в Царицыне появился какой-то человек, который называет себя царем Петром Федоровичем . Когда, в разговоре наедине, Пьянов сообщил Пугачеву об этом слухе, последний решил воспользоваться им для осуществления своей заветной мечты - увести казаков за Кубань. Пугачев подтвердил Пьянову слух и прибавил, что объявившийся человек действительно государь Петр Федорович, что он спасся раньше в Петербурге, а теперь в Царицыне, где поймали и замучили кого-то другого, Петр же Федорович ушел. На этом пока разговор и кончился. Далее начали говорить о положении казаков, причем Пугачев называл себя купцом и обещал на выход каждой семьи по 12 рублей. Когда Пьянов с удивлением слушал Пугачева и недоумевал, откуда у него взялись такие деньги, которыми может располагать только государь, Пугачев как бы невольно, увлекаясь, сказал: *Я ведь не купец, я государь Петр Федорович; я-то был и в Царицыне, да Бог меня и добрые люди сохранили, а вместо меня засекли караульного солдата*. Далее Пугачев рассказал целую басню о том, как он спасся; ходил в Польше, в Царьграде, был в Египте, а теперь пришел к ним, на Яик. Пьянов обещал поговорить со стариками и передать Пугачеву то, что они скажут. При таких обстоятельствах, совершенно случайно, Пугачев принял на себя имя Петра III: до того времени ему никогда не приходило в голову назваться этим именем. Правда, на первых допросах Пугачев показал, что мысль выдать себя за императора Петра III внушена ему раскольниками Коровкой, Кожевниковым и Филаретом, но, после очных ставок с ними, Пугачев, встав на колени, заявил, что он оклеветал этих людей. В Яицком городке Пугачев пробыл с неделю, и вместе со своим спутником Филиповым, отправился обратно в Мечетную. По дороге Филиппов отстал и надумал рассказать все властям. Пугачева арестовали, отправили сначала в симбирскую провинциальную канцелярию, a затем в Казань, куда он и прибыл 4 января 1773 года. После допроса его посадили под губернской канцелярией в так называемых *черных тюрьмах*. Пугачев повел себя хитро, сказался раскольником и стал говорить, что он страдает без вины, за *крест и бороду*. Раскольники приняли в нем участие. Узнав случайно, что в Казань прибыл заказывать иконы старец Филарет, Пугачев сумел передать ему письмо, прося защиты и помощи. У Филарета в Казани был знакомый купец Щелоков, но он был как раз в это время в Москве. Уезжая в свой скит, Филарет оставил Щелокову письмо, но Щелоков отнесся довольно небрежно к просьбе Филарета и ничего не сделал в пользу Пугачева. В это время, вследствие перестройки черных тюрем, Пугачева вместе с другими колодниками перевели на тюремный двор, где колодники пользовались относительно большей свободой и под присмотром выпускались из тюрьмы для прошения милостыни. Сговорившись с бывшим купцом пригорода Алата, Парфеном Дружининым, Пугачев отпросился к знакомому попу и убежал вместе с Дружининым; с ним же убежал один из конвойных, а другого напоили мертвецки пьяным. Побег Пугачева произвел в Петербурге сильное впечатление; строго было предписано принять все меры к его поимке, но поймать его не удалось. Между тем Пугачев направлялся к Яицкому городку, бросив по дороге своих товарищей, и пришел в умет к Оболяеву (Ереминой Курице). Пробыв несколько дней, Пугачев был однажды вместе с Оболяевым в бане. Здесь Оболяев обратил внимание на оставшиеся у Пугачева на груди после болезни знаки. Пугачев сначала промолчал, но по выходе из бани заявил Оболяеву, что это царские знаки. Еремина Курица сначала отнесся к этим словам с недоверием, но когда Пугачев стал кричать на него, то сомнения у него рассеялись. С согласия Пугачева, Оболяев открыл Григорию Закладнову, что Пугачев - не кто иной, как император Петр III. Закладнов с улыбкой проговорил на это: *Что за диво такое - конечно, Господь нас поискал*. Как раз в это время в Яицком войске приводился в исполнение приговор по делу об убийстве Траубенберга, и казаки были недовольны. Это создало благоприятную почву для распространения слуха о том, что Петр III жив. Рассказы о первом посещении Пугачевым Яицкого городка принимали легендарный характер. Несколько казаков решились ехать в умет к Оболяеву проверить слух об императоре. Пугачев принял их с важностью, обласкал, обещал всяческие милости войску. *Я даю вам свое обещание, - говорил он, - жаловать ваше войско так, как Донское, по двенадцати рублей жалования и по двенадцати четвертей хлеба; жалую вас рекою Яиком и всеми протоками, рыбными ловлями, землею и угодьями, сенными покосами безданно и беспошлинно; я распространю соль на все четыре стороны, вези кто куда хочет и буду вас жаловать так, как и прежние государи, а вы мне за то послужите верой и правдой*. Вообще Пугачев обещал все то, о чем всегда мечтали яицкие казаки. Приезжавшие казаки были в полной уверенности, что Пугачев - император. Сам он едва не попался в это время, отправившись в Малыковку, в доме своего кума. Ему удалось уйти от погони и скрыться в Иргизских лесах. Еремина же Курица был арестован, и Пугачев без него прибыл в Таловый умет, где его ожидали яицкие казаки: Чучков, Караваев, Шигаев , Мясников и Зарубин. Последний был известен под именем Чики, а впоследствии назывался графом Чернышевым. Свидание произошло в степи; Пугачев старался уверить казаков, что он император, но они все же сомневались, в особенности Зарубин. Результатом свидания было, однако, присоединение означенных казаков к самозванцу. Казаки эти знали, что Пугачев не император. На сомнения Чики Караваев говорил: *Пусть это не государь, а донской казак, но он вместо государя за нас заступит, а нам все равно, лишь бы быть в добре*. Позже Зарубин (Чика) прямо спросил Пугачева об его происхождении, и Пугачев, как показал Чика на следствии, сделал ему признание, что он действительно донской казак, и что, услышав по донским городам молву, будто император Петр Федорович жив, и решил принять его имя. *Под его именем, - продолжал Пугачев, - я могу взять Москву, ибо прежде наберу дорогой силу и людей будет у меня много, а в Москве войска никакого нет*. Это же признание Пугачев, по его собственным словам, сделал Караваеву, Шигаеву и Пьянову. *Итак, - замечает исследователь пугачевщины, Дубровин , - происхождение и личность Пугачева для яицких казаков не имели никакого значения; им необходим был человек чужой среды, никому не известный в войске, человек такой, который, воспользовавшись уверенностью русского народа, что Петр III жив, провозгласил бы себя государем и возвратил войску яицкому все его права, привилегии и вольность*. После свидания в степи, возле Талового умета, принадлежавшего Ереминой Курице, казаки разъехались. Шигаева и Караваева Пугачев послал в Яицкий городок за знаменами и оповестить войско о появления Петра III, а сам с Зарубиным, Мясниковым и Чучковым отправился в степь, к Узени. По дороге они расстались: Чучков поехал на Узень, а Пугачев с Мясниковым и Зарубиным (Чикой) - через Сырт, степью, к Кожевниковым хуторам. Здесь Пугачева приняли сначала с большим недоверием, но, при помощи сопровождавших его товарищей, это недоверие скоро рассеялось, и слух о появлении императора стал распространяться по хуторам. Из Кожевниковых хуторов Пугачев отправился на Усиху. Его сопровождали 6 человек. Шигаев и Караваев, равно как и вся партия, их посылавшая, деятельно работали в пользу Пугачева в Яицком городке и приготовляли знамена. В числе ревностных приверженцев Пугачева был и казак Яков Почиталин, впоследствии первый секретарь самозванца. Все происходившее не могло долго оставаться неизвестным старшине и коменданту Симонову: они отправили на реку Усиху отряд, чтобы схватить самозванца, но приверженцы Пугачева успели известить его, и отряд не нашел его на прежнем месте. Вместе со своею свитой, в составе которой был теперь и Почиталин, Пугачев отправился на Бударинские зимовья в хутор Толкачева. Медлить теперь было нельзя. По дороге, в поле, Почиталин, как единственный грамотный человек, написал первый манифест Пугачева. Пугачев был неграмотен, не мог его подписать, но отговаривался какой-то *великой причиной*, которая будто бы до Москвы мешает ему подписывать бумаги собственноручно. 17 сентября 1773 года в хуторе Толкачева манифест был прочитан перед собравшимися казаками, число которых достигло уже 80-ти человек. *И которые, - говорилось, между прочим, в этом манифесте, - мне государю, амператорскому величеству Петру Федаровичу, винные были, и я государь Петр Федарович во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершин и до усья и землёю, и травами и денежным жалованьем, и свинцом и порахам и хлебным провиянтам, я, великий государь амператор, жалую вас Петр Федарович...*. После этого развернули знамена и двинулись к Яицкому городку. По хуторам были разосланы гонцы собирать людей к государю. Так началась пугачевщина. Ср. Н. Дубровин *Пугачев и его сообщники* (т. 1). Н. Василенко. См. также статьи: Бакунины ; Бибиков Александр Ильич ; Броневский Владимир Богданович ; Варакин и Селиванов ; Веловский ; Вениамин (в миру Василий Григорьевич Пуцек-Григорович) ; Вигель Филипп Филиппович ; Герман Иван Иванович ; Державин Гавриил Романович ; Дмитриев Иван Иванович (баснописец) ; Екатерина II Алексеевна ; Ефремов (Филипп Сергеев) ; Иловайский Алексей Иванович ; Иноходцев Петр Борисович ; Калмыков ; Каниц Юлий Иванович ; Кар ; Копиевы ; Ловиц Георг-Мориц (Lowitz) ; Михельсон Иван Иванович ; Овчинников Андрей ; Панин Никита Иванович ; Панин Петр Иванович ; Перфильев Афанасий ; Потемкин Григорий Александрович ; Потемкин Павел Сергеевич ; Разумовский Алексей Григорьевич ; Россия, разд. История русской литературы (XVIII век и первая половина XIX века) ; Рунич Павел Степанович ; Салават Юлаев ; Салиас-де-Турнемир Евгений Андреевич ; Самойлов Александр Николаевич ; Синельников Иван Максимович ; Скалон ; Суворов Александр Васильевич ; Тараканова ; Фрейман Федор Юрьевич ; Хлопуша Афанасий ; Цыплетевы ; Чернышевы ; Чика ; Чумаков Федор ; Шешковский Степан Иванович ; Шигаев Максим .... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

Пугачев (Емельян Иванович, умер в 1775 году) - предводитель народного движения, названного по его имени пугачевщиной. Время рождения его неизвестно; при допросе 4 ноября 1774 года Пугачев показал Шешковскому , что ему от роду 30 лет - значит, родился он около 1744 года. Родиной его была Зимовейская станица в Области Войска Донского. В молодости Пугачев вместе с отцом занимался хлебопашеством; раскольником он никогда не был. 17-ти лет был определен на службу и вскоре женился на дочери казака Софье Дмитриевне Недюжевой. Через неделю после свадьбы Пугачев был послан, вместе с другими казаками, в Пруссию, под начальство графа З.Г. Чернышева . Походным атаманом донских полков в армии был полковник Илья Денисов. Он взял Пугачева к себе в ординарцы. Раз ночью, во время тревоги, Пугачев упустил одну из лошадей, принадлежавших Денисову, за что и был наказан "нещадно" плетью. По возвращении из Пруссии, Пугачев прожил полтора года в Зимовейской станице, затем был командирован в отряд казаков в Польшу, а когда команда была распущена, снова прожил дома года три или четыре. В это время у него родились дети. Во время турецкой войны Пугачев, уже в чине хорунжего, служил под начальством графа П.И. Панина и находился при осаде Бендер. Затем он заболел какой-то злокачественной болезнью ("гнили у него грудь и ноги"), был отправлен домой, ездил потом в Черкасск хлопотать об отставке, a из Черкасска приехал в Таганрог навестить свою сестру, которая была замужем за донским казаком Симоном Павловым. Павлов стал жаловаться Пугачеву на тяжесть своего житья и выразил намерение бежать. Как ни уговаривал его Пугачев, Павлов все-таки бежал и заставил Пугачева перевезти его, вместе с другими беглецами, через Дон. Впоследствии, когда Павлов снова вернулся домой и был арестован, он выдал Пугачева. Боясь преследования, Пугачев ушел из дому и скитался некоторое время по станицам, а в конце 1771 года ушел на Терек и был принят в терское семейное войско, так как там не знали, что он был беглый казак. Различными обещаниями Пугачеву удалось склонить тамошних казаков избрать его своим атаманом, но 9 февраля 1772 года он был пойман при выезде из Моздока, посажен на гауптвахту и прикован цепью к стулу.На цепи он просидел три дня, после чего ему удалось бежать. Пугачев вернулся на родину; здесь, с его согласия, жена его донесла начальству о возвращении мужа. Он был арестован и отправлен в Черкасск. Дорогой он встретил знакомого казака Лукьяна Худякова, представил ему дело в таком виде, что он страдает от гонения на него старшин, клялся, что серьезного дела за ним нет, и просил взять его на поруки. Худяков поверил и вызвался, под своею порукой, отвезти Пугачева в Черкасск. На другой день он велел своему сыну оседлать две лошади и ехать с Пугачевым. По дороге Пугачев бросил сына Худякова и убежал на реку Койсуху, где поселены были выведенные из Польши раскольники. Здесь, в слободе Черниговке, Пугачев искал человека, который бы свез его к казачьей команде. Ему указали на раскольника Ивана Коверина. С пасынком его, Алексеем Ковериным, Пугачев и отправился в путь. Дорогой он заявил Алексею, что собственно не к команде он едет, а хочется ему пожить для Бога, да не знает он, где бы сыскать богобоязливых людей. Алексей свез его на хутор к раскольнику Осипу Коровке, из Кабаньей слободы Изюмского полка. Коровка отнесся сначала с недоверием к Пугачеву, но последнему удалось убедить его, что в Кременчуге у него осталось серебро и платье, так как, при возвращении его из-под Бендер, их не пропустили вследствие чумы, и что возле Бендер населяются новые слободы и жить там свободно. У Пугачева не было паспорта, но Коровка послал с ним сына, дав ему свой паспорт. Пугачев, вместе с сыном Коровки, отправились в Кременчуг, оттуда в Крюков и далее к Елизаветинской крепости, но по дороге они узнали, что никаких поселений под Бендерами нет, и решили ехать в Стародубские слободы. Приехали они сначала в Климову слободу, затем в стародубский монастырь, к старцу Василию. Пугачев открылся ему, что он беглый казак, и спрашивал, где бы лучше пожить. Василий посоветовал ему перейти в Польшу, а затем явиться на Добрянский форпост и сказаться польским выходцем, так как выходцев этих велено было селить где угодно, по их желанию. 15 недель прожили Пугачев с Коровкой в Климовой слободе, пока явилась возможность перебраться через границу в Ветку. В Ветке Пугачев оставался не более недели, затем явился на Добрянский форпост и объявил себя польским уроженцем Емельяном Ивановым сыном Пугачевым. Его продержали 6 недель в карантине, а затем выдали паспорт. Здесь Пугачев познакомился с беглым солдатом 1-го гренадерского полка Алексеем Семеновым Логачевым; они признались друг другу и решили вместе идти на Иргиз, в дворцовую Малыковскую волость. Не имея средств на дорогу, они обратились к благотворительности добрянского купца Кожевникова, который, узнав, что они идут на Иргиз, поручил им передать поклон отцу Филарету. Впоследствии Пугачев широко воспользовался этим поручением Кожевникова. Из Добрянки Пугачев с Логачевым отправились в Черниговку к Коровке, но уже без сына последнего. Пробыв у него некоторое время, они пошли на Дон в Глазуковскую станицу, а оттуда через Камышенку и Саратов прибыли в Симбирскую провинцию, в дворцовое село Малыковку (теперь город Вольск). С разрешения управителя этим селом они остались там несколько дней. Отсюда они ездили за 100 верст в Мечетную слободу (теперь город Николаевск Самарской губернии) искать раскольничьего старца Филарета, которого и нашли в скиту Введения Богородицы. Филарет очень обрадовался Пугачеву и в разговоре, между прочим, сообщил ему о происшествиях на Яике и о положении казаков. Под влиянием этих рассказов у Пугачева явилась мысль, показавшаяся ему легко исполнимой - воспользоваться неудовольствием казаков, подготовить их к побегу и сделаться их атаманом. Он высказал ее Филарету, и тот ее одобрил. Чтобы получить свободу действий, Пугачев хитростью отделался от своего спутника Логачева, а сам отправился к Яицкому городку, расспрашивая по дороге о положении казаков и разведывая о том, согласятся ли они переселиться с своими семействами на Кубань и отдаться, таким образом, турецкому султану. Пугачев обещал за это по 12 рублей на человека, говоря, что у него есть на 200 тысяч товару на границе. Сведения, полученные Пугачевым, были благоприятны для его замысла. Верстах в 60 от Яицкого городка, в Сызранской степи, Пугачев остановился в Таловом умете (постоялом дворе), который содержал пахотный солдат Степан Оболяев, прозванный "Ереминой Курицей". Оболяев был человек доверчивый, добродушный и близко принимавший к сердцу все утеснения яицких казаков, вследствие чего он, помимо своей воли, много сделал для подготовления пугачевщины. Оболяев рассказал Пугачеву подробнее об яицких происшествиях. Оказалось, что там же, недалеко, ловили в степи лисиц два приезжих яицких казака, Григорий и Ефрем Закладновы. При посредстве Ереминой Курицы Пугачев познакомился с Григорием и от него узнал, что среди яицких казаков ходит мысль о переселении и что они охотно переселятся, если Пугачев возьмется их проводить. После этого Пугачев отправился в Яицкий городок, куда прибыл 22 ноября 1772 года и остановился в доме казака Пьянова, как посоветовал ему Григорий Закладнов. Это было как раз тяжелое время для яицких казаков. 17 сентября 1772 года закончила свою работу следственная комиссия по делу об убийстве генерала Траубенберга , и казаки ждали решения своей участи. По городу между тем ходил слух о том, что в Царицыне появился какой-то человек, который называет себя царем Петром Федоровичем . Когда, в разговоре наедине, Пьянов сообщил Пугачеву об этом слухе, последний решил воспользоваться им для осуществления своей заветной мечты - увести казаков за Кубань. Пугачев подтвердил Пьянову слух и прибавил, что объявившийся человек действительно государь Петр Федорович, что он спасся раньше в Петербурге, а теперь в Царицыне, где поймали и замучили кого-то другого, Петр же Федорович ушел. На этом пока разговор и кончился. Далее начали говорить о положении казаков, причем Пугачев называл себя купцом и обещал на выход каждой семьи по 12 рублей. Когда Пьянов с удивлением слушал Пугачева и недоумевал, откуда у него взялись такие деньги, которыми может располагать только государь, Пугачев как бы невольно, увлекаясь, сказал: "Я ведь не купец, я государь Петр Федорович; я-то был и в Царицыне, да Бог меня и добрые люди сохранили, а вместо меня засекли караульного солдата". Далее Пугачев рассказал целую басню о том, как он спасся; ходил в Польше, в Царьграде, был в Египте, а теперь пришел к ним, на Яик. Пьянов обещал поговорить со стариками и передать Пугачеву то, что они скажут. При таких обстоятельствах, совершенно случайно, Пугачев принял на себя имя Петра III: до того времени ему никогда не приходило в голову назваться этим именем. Правда, на первых допросах Пугачев показал, что мысль выдать себя за императора Петра III внушена ему раскольниками Коровкой, Кожевниковым и Филаретом, но, после очных ставок с ними, Пугачев, встав на колени, заявил, что он оклеветал этих людей. В Яицком городке Пугачев пробыл с неделю, и вместе со своим спутником Филиповым, отправился обратно в Мечетную. По дороге Филиппов отстал и надумал рассказать все властям. Пугачева арестовали, отправили сначала в симбирскую провинциальную канцелярию, a затем в Казань, куда он и прибыл 4 января 1773 года. После допроса его посадили под губернской канцелярией в так называемых "черных тюрьмах". Пугачев повел себя хитро, сказался раскольником и стал говорить, что он страдает без вины, за "крест и бороду". Раскольники приняли в нем участие. Узнав случайно, что в Казань прибыл заказывать иконы старец Филарет, Пугачев сумел передать ему письмо, прося защиты и помощи. У Филарета в Казани был знакомый купец Щелоков, но он был как раз в это время в Москве. Уезжая в свой скит, Филарет оставил Щелокову письмо, но Щелоков отнесся довольно небрежно к просьбе Филарета и ничего не сделал в пользу Пугачева. В это время, вследствие перестройки черных тюрем, Пугачева вместе с другими колодниками перевели на тюремный двор, где колодники пользовались относительно большей свободой и под присмотром выпускались из тюрьмы для прошения милостыни. Сговорившись с бывшим купцом пригорода Алата, Парфеном Дружининым, Пугачев отпросился к знакомому попу и убежал вместе с Дружининым; с ним же убежал один из конвойных, а другого напоили мертвецки пьяным. Побег Пугачева произвел в Петербурге сильное впечатление; строго было предписано принять все меры к его поимке, но поймать его не удалось. Между тем Пугачев направлялся к Яицкому городку, бросив по дороге своих товарищей, и пришел в умет к Оболяеву (Ереминой Курице). Пробыв несколько дней, Пугачев был однажды вместе с Оболяевым в бане. Здесь Оболяев обратил внимание на оставшиеся у Пугачева на груди после болезни знаки. Пугачев сначала промолчал, но по выходе из бани заявил Оболяеву, что это царские знаки. Еремина Курица сначала отнесся к этим словам с недоверием, но когда Пугачев стал кричать на него, то сомнения у него рассеялись. С согласия Пугачева, Оболяев открыл Григорию Закладнову, что Пугачев - не кто иной, как император Петр III. Закладнов с улыбкой проговорил на это: "Что за диво такое - конечно, Господь нас поискал". Как раз в это время в Яицком войске приводился в исполнение приговор по делу об убийстве Траубенберга, и казаки были недовольны. Это создало благоприятную почву для распространения слуха о том, что Петр III жив. Рассказы о первом посещении Пугачевым Яицкого городка принимали легендарный характер. Несколько казаков решились ехать в умет к Оболяеву проверить слух об императоре. Пугачев принял их с важностью, обласкал, обещал всяческие милости войску. "Я даю вам свое обещание, - говорил он, - жаловать ваше войско так, как Донское, по двенадцати рублей жалования и по двенадцати четвертей хлеба; жалую вас рекою Яиком и всеми протоками, рыбными ловлями, землею и угодьями, сенными покосами безданно и беспошлинно; я распространю соль на все четыре стороны, вези кто куда хочет и буду вас жаловать так, как и прежние государи, а вы мне за то послужите верой и правдой". Вообще Пугачев обещал все то, о чем всегда мечтали яицкие казаки. Приезжавшие казаки были в полной уверенности, что Пугачев - император. Сам он едва не попался в это время, отправившись в Малыковку, в доме своего кума. Ему удалось уйти от погони и скрыться в Иргизских лесах. Еремина же Курица был арестован, и Пугачев без него прибыл в Таловый умет, где его ожидали яицкие казаки: Чучков, Караваев, Шигаев , Мясников и Зарубин. Последний был известен под именем Чики, а впоследствии назывался графом Чернышевым. Свидание произошло в степи; Пугачев старался уверить казаков, что он император, но они все же сомневались, в особенности Зарубин. Результатом свидания было, однако, присоединение означенных казаков к самозванцу. Казаки эти знали, что Пугачев не император. На сомнения Чики Караваев говорил: "Пусть это не государь, а донской казак, но он вместо государя за нас заступит, а нам все равно, лишь бы быть в добре". Позже Зарубин (Чика) прямо спросил Пугачева об его происхождении, и Пугачев, как показал Чика на следствии, сделал ему признание, что он действительно донской казак, и что, услышав по донским городам молву, будто император Петр Федорович жив, и решил принять его имя. "Под его именем, - продолжал Пугачев, - я могу взять Москву, ибо прежде наберу дорогой силу и людей будет у меня много, а в Москве войска никакого нет". Это же признание Пугачев, по его собственным словам, сделал Караваеву, Шигаеву и Пьянову. "Итак, - замечает исследователь пугачевщины, Дубровин , - происхождение и личность Пугачева для яицких казаков не имели никакого значения; им необходим был человек чужой среды, никому не известный в войске, человек такой, который, воспользовавшись уверенностью русского народа, что Петр III жив, провозгласил бы себя государем и возвратил войску яицкому все его права, привилегии и вольность". После свидания в степи, возле Талового умета, принадлежавшего Ереминой Курице, казаки разъехались. Шигаева и Караваева Пугачев послал в Яицкий городок за знаменами и оповестить войско о появления Петра III, а сам с Зарубиным, Мясниковым и Чучковым отправился в степь, к Узени. По дороге они расстались: Чучков поехал на Узень, а Пугачев с Мясниковым и Зарубиным (Чикой) - через Сырт, степью, к Кожевниковым хуторам. Здесь Пугачева приняли сначала с большим недоверием, но, при помощи сопровождавших его товарищей, это недоверие скоро рассеялось, и слух о появлении императора стал распространяться по хуторам. Из Кожевниковых хуторов Пугачев отправился на Усиху. Его сопровождали 6 человек. Шигаев и Караваев, равно как и вся партия, их посылавшая, деятельно работали в пользу Пугачева в Яицком городке и приготовляли знамена. В числе ревностных приверженцев Пугачева был и казак Яков Почиталин, впоследствии первый секретарь самозванца. Все происходившее не могло долго оставаться неизвестным старшине и коменданту Симонову: они отправили на реку Усиху отряд, чтобы схватить самозванца, но приверженцы Пугачева успели известить его, и отряд не нашел его на прежнем месте. Вместе со своею свитой, в составе которой был теперь и Почиталин, Пугачев отправился на Бударинские зимовья в хутор Толкачева. Медлить теперь было нельзя. По дороге, в поле, Почиталин, как единственный грамотный человек, написал первый манифест Пугачева. Пугачев был неграмотен, не мог его подписать, но отговаривался какой-то "великой причиной", которая будто бы до Москвы мешает ему подписывать бумаги собственноручно. 17 сентября 1773 года в хуторе Толкачева манифест был прочитан перед собравшимися казаками, число которых достигло уже 80-ти человек. "И которые, - говорилось, между прочим, в этом манифесте, - мне государю, амператорскому величеству Петру Федаровичу, винные были, и я государь Петр Федарович во всех винах прощаю и жаловаю я вас: рякою с вершин и до усья и землёю, и травами и денежным жалованьем, и свинцом и порахам и хлебным провиянтам, я, великий государь амператор, жалую вас Петр Федарович...". После этого развернули знамена и двинулись к Яицкому городку. По хуторам были разосланы гонцы собирать людей к государю. Так началась пугачевщина. Ср. Н. Дубровин "Пугачев и его сообщники" (т. 1). Н. Василенко.<br>... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

Самозванец, выдавал себя за Петра III. Предводитель Крестьянской войны (1773?1775), донской казак, участник Семилетней и русско?турецкой войны. Получил чин хорунжего Под именем императора Петра III поднял восстание яицких казаков в августе 1773 года. В сентябре 1774 года выдан властям. Казнен в Москве на Болотной площади. «Ужас XVIII столетия» — так нарекла императрица Екатерина II восстание Емельяна Пугачева, самое крупное социальное потрясение, происшедшее в России за 34 года ее царствования. Пугачев родился около 1742 года в станице Зимовейской казачьего Войска Донского. Его славным земляком был уроженец той же станицы — Степан Разин. Когда пришло время, Емельяна записали в казачью службу. Вскоре он женился на казачке Софье Недюжевой, но прожил с ней, по его собственным словам, только неделю, после чего «наряжен был в прусский поход»: в то время уже шла Семилетняя война, участником которой Пугачев стал с 1759 года. Летом 1762 года он вернулся домой, хотя время от времени его и посылали для выполнения разных воинских заданий. В эти годы Пугачев «прижил» сына Трофима и двух дочерей — Аграфену и Христину. Он принял участие в русско?турецкой войне, разразившейся в 1768 году. За мужество, проявленное при осаде и штурме Бендер в сентябре 1770 года, ему присвоили младшее казачье офицерское звание — чин хорунжего. Участие в заграничных походах существенно расширило кругозор донского казака. Оно не только обогатило его немалым жизненным опытом, но и позволило впоследствии включить реалии в свою «царскую» биографию. Когда русская армия была отведена на зимние квартиры в Елизаветград, в числе других казаков Пугачеву дали месячный отпуск, и он вернулся на побывку домой. Однако ранения и болезни задержали его здесь на более длительный срок, и в мае 1771 года он стал официально хлопотать об отставке. Но дело затягивалось и грозило обернуться неудачей. Тогда Пугачев ударился в бега, его несколько раз арестовывали, но каждый раз ему удавалось бежать. Смелый и предприимчивый, не склонный к оседлой жизни, он с ранних лет обнаружил черты лидера, стремление выделиться среди прочих казаков. Например, он хвастался перед товарищами саблей, якобы подаренной ему Петром I. Весна 1772 года застала его в Стародубском монастыре, неподалеку от границы с Речью Посполитой. Выдавая себя за беглого донского казака, пострадавшего «из усердия к Богу», он нашел приют у местных старообрядцев (хотя сам раскольником никогда не был). План действий, который был придуман либо самим Пугачевым, либо был подсказан ему старообрядцами, заключался в следующем: тайно перейти польскую границу, направиться в раскольничьи скиты на Ветке (неподалеку от Гомеля), а оттуда — на русский пограничный форпост в Добрянке, где выдать себя за русского, желающего вернуться в Россию и получить российский паспорт. Этот план успешно осуществился. 12 августа, после отсидки в карантине, Пугачев получил российский паспорт В нем, в частности, значилось: «Объявитель сего, вышедший из Польши и явившийся собой при Добрянском форпосте, веры раскольнической, Емель?ян Иванов сын Пугачев, по желанию для его житья определен в Казанскую губернию, в Симбирскую провинцию, к реке Иргиз». Осенью того же года он добирается до реки Иргиз и в Мечетной слободе знакомится с раскольничьим старцем Филаретом. Отсюда под видом купца направляется в Яик, где в ноябре на Таловом умете (постоялом дворе) и произошло его знакомство с Оболяевым. Вскоре в Яицком городке он сходится со старообрядцем Пьяновым, в доме которого прожил с неделю. Здесь и состоялся первый разговор, сыгравший решающую роль в объявлении самозванства. Пугачев, действуя умно и осмотрительно, «признается» своему гостеприимному хозяину: «Я?де вить не купец, а государь Петр Федорович!» Однако по возвращении назад в Мечетную слободу его по доносу одного из местных жителей берут под стражу в Малыковке. С 4 января по 29 мая следующего года Пугачев провел в Казанской тюрьме, откуда ему удалось бежать. Он снова возвращается к яицким казакам, поселившись скрытно у своего знакомого Оболяева на Таловом умете. Слухи о том, что будто бы Петр III скрывается у яицких казаков, стали быстро распространяться среди местного населения с начала августа 1773 года. Как и когда появился в этих местах «государь» и откуда он пришел, никто толком не знал. Это еще больше будоражило умы казаков, в памяти которых были свежи события восстания в Яицком городке в январе 1773 года против своеволия и злоупотреблений царских властей и зажиточной казацкой старшины. События эти вызвали сочувственные отклики среди казачества на Волге, на Дону, Тереке и в Запорожье. Все предвещало новый мятеж. Вскоре объявился и предводитель — Емельян Иванович Пугачев. С середины августа его посещают многие уважаемые и авторитетные представители яицкого казачества — Закладное, Зарубин, Караваев, Шагаев и некоторые другие, участники последнего восстания в Яицком городке. Решающей стала встреча 28 августа, на которой Емельян Пугачев появился перед казаками в роли Петра III. Стороны обсудили основные задачи предстоящей борьбы и, оставшись довольны друг другом, заключили своего рода соглашение о сотрудничестве. Примечательно, что в беседах с несколькими казаками Пугачев признался в своем самозванстве, но не это было для них главным. Казаки признали в Пугачеве необходимые качества руководителя и с этих пор публично поддерживали его как Петра III. «Был?де я в Киеве, в Польше, в Египте, в Иерусалиме, Риме и Царьгра?де, и на реке Тереке, а оттоль вышел на Дон, а с Дону де приехал к вам». Примерно так говорил во время памятной встречи с представителями яицких казаков в конце августа 1773 года Пугачев, входивший в роль "Петра III. Включение в этот маршрут Иерусалима, Рима и Царьграда не случайно, хотя в этих местах ни реальный Петр III, ни самозванец никогда не бывали. Корни такой географии оказываются качественно иными. Они уходят в традиции русского фольклора, в котором Царьград (Стамбул), Египет и Иерусалим упоминаются многократно. Рассказ о его скитаниях до «объявления» развивался преимущественно в устной форме — в манифестах и других официальных документах пугачевцев он почти не разработан. Рассказ о странствиях, в том числе зарубежных, «чудесно спасшегося» дошел в двух версиях — пространной и краткой. Пространная непосредственно восходила к повествованиям самого Пугачева, который, выступая в роли «третьего императора», объяснял, что после своего «чудесного спасения» путешествовал и за рубежом, и по России, чтобы узнать жизнь народа. Увидев его страдания, «царь» решил объявиться на три года ранее положенного срока «для того, что вас не увижу, как всех растащат». В последующие месяцы этот рассказ, рассчитанный на широкую аудиторию, повторялся не только самим Пугачевым, но и людьми из его ближайшего окружения. Он говорил также, что под именем донского казака Пугачева просидел в казанской тюрьме месяцев восемь. Включение подлинного, хотя и более короткого (пять, а не восемь месяцев) эпизода своей жизни в «царскую» биографию понадобилось Пугачеву, чтобы на случай возможного опознания отделить себя как донского казака от себя же, но в роли Петра III. Для убедительности он прибегал и к более утонченному приему. Например, Пугачев отождествлял себя с Федором Казиным (Богомоловым) — самозванцем, который под именем Петра III действовал в 1772 году на Волге, попал в царицынскую тюрьму, был освобожден восставшими горожанами и все?таки схвачен вторично. Пугачев утверждал, что его арестовали в Царицыне и отправили в сибирскую ссылку, но ему удалось убежать. Тем самым он присваивал себе не только имя, под которым действовал Казин?Богомолов, но также его славу и успех. 17 сентября 1773 года в присутствии нескольких десятков человек — яиц?ких казаков, калмыков и татар — был объявлен первый манифест повстанцев. Манифест был написан Почиталиным, секретарем неграмотного Пугачева. Естественно, в правительственных актах Емельян был представлен злодеем. Уже в прокламации Оренбургского коменданта И. А. Рейнсдорпа от 30 сен тября 1773 года Пугачев описывался как беглый казак, который «за его злодейства наказан кнутом с поставлением на лице его знаков». Эта фантастическая подробность даже подтверждалась свидетельствами некоего солдата?перебежчика. Неловкая выдумка оказалась на руку повстанцам: ссылаясь на нее, они доказывали «истинность» Петра III — Пугачева. И сам он, согласно протокольной записи допроса в Яицком городке, вспоминал 16 сентября 1774 года: «Говорено было, да и письменно знать дано, что бутто я бит кнутом и рваны ноздри. А как оного не было, то сие не только толпе мрей разврату не причинило, но и еще уверение вселило, ибо у меня ноздри целы, а потому еще больше верили, что я государь». Казаки решили использовать Пугачева в своих целях, сделав его фактически своим заложником. Он же заверял, что заняв престол, «яицких казаков производить будет в первое достоинство». Именно для того, чтобы создать «казацкое царство» и стать первым сословием в стране, заменив собою дворянство, пошли за Пугачевым яицкие казаки. И по существу это была последняя в истории русского казачества попытка изменить свое положение в политической системе Российского государства. «Быть вечно казаками» обещал Пугачев и примкнувшим к нему позднее крестьянам — в нем воплотилась их надежда на избавление от крепостного гнета. Впрочем, сам Пугачев относился к крестьянам без особого доверия. Так, например, жалованье в его войске получали лишь яицкие казаки, а остальные довольствовались грабежом. Пугачев быстро собрал под свои знамена значительные силы, и, когда в октябре 1773 года весть о восстании достигла Петербурга, трехтысячное войско мятежников, вооруженное двумя десятками пушек, уже осаждало Оренбург. Посланный на выручку городу отряд генерала Кара в начале ноября был разбит, а часть его ушла к Пугачеву. Спустя несколько дней еще один отряд регулярной армии потерпел поражение, и 29 ноября, обеспокоенная размахом событий, императрица поручила командование войсками опытному генералу Бибикову. Между тем осада Оренбурга затянулась, и, оставив там часть своего войска, Пугачев отправился на завоевание Яицкого городка. Одновременно его «полковники» Зарубин?Чика, Грязнов и Салават Юлаев осаждали Уфу, Челябинск и Кунгур. К весне в район восстания были стянуты значительные правительственные войска, которые 22 марта 1774 года в сражении под Татищевой крепостью в первый раз одержали верх над пугачевцами. Около двух тысяч мятежников было убито, еще четыре тысячи ранено и взято в плен. Два дня спустя под Чесноковой были разбиты Зарубин?Чика и Юлаев, а под Екатеринбургом — пугачевский «полковник» Белобородов. Сам Пугачев с небольшим отрядом ушел на Урал, где за месяц вновь собрал многотысячную армию. 8 мая 1774 года он двинулся в новый поход и за десять дней захватил несколько крепостей, но уже 21 мая его восьмитысячная армия потерпела поражение от царского генерала де Колонга. С остатками войска, сжигая все на своем пути, Пугачев двинулся на север, к Красноуфимску, а затем на Осу. 21 июня крепость сдалась, открыв восставшим дорогу к Казани. Взяв по пути Боткинский и Ижевские заводы, Елабугу, Сарапул, Мензелинск и другие города и крепости, Пугачев в первых числах июля подошел к Казани. 12?13 июля город был захвачен без особых усилий, но крепость продолжала обороняться. На помощь осажденным подошли регулярные войска под командованием полковника Михельсона, выбившего пугачевцев из города. 15 июля армия Пугачева была вновь разбита. Погибло около двух тысяч человек, десять тысяч оказались в плену, а еще шесть тысяч разбежатись по домам. Остатки главной армии восставших переправились через Волгу. И вновь отряд из 300?400 человек за несколько недель превратился в многотысячную армию. Теперь перед Пугачевым был открыт путь на Москву, лежавший через районы, где его поддерживали крестьяне. При известии об этом паника охватила помещичьи усадьбы и докатилась до столицы. Дело дошло до того, что Екатерина II готова была сама возглавить карательные войска. Но не доверявший крестьянам самозванец неожиданно повернул на юг, надеясь найти помощь у донских казаков. 23 июля он занял Алатырь и двинулся к Саранску. 27 июля под колокольный звон въехал в город, но уже 30?го покинул его, узнав о приближении регулярных войск. Впереди была Пенза. 2 августа он овладел и этим городом. Раздав жителям соль и медные деньги, отправился дальше. 6 августа армия Пугачева достигла Саратова, а уже на следующий день жители присягали «императору Петру III». Три дня спустя Пугачев оставил город и, одержав несколько побед над армейскими частями, верными правительству казаками и калмыками, 21 августа подошел к Царицыну. Переговоры с охранявшими город донскими казаками успеха не принесли, и началось сражение, во время которого стало известно о приближении Михельсона. Пугачев отступил, но 25 августа у Сальникова завода был настигнут. В итоге боя между трехтысячным отрядом регулярных войск и почти 10?тысячной армией повстанцев две тысячи пугачевцев попали в плен. Михельсон потерял убитыми и ранеными 90 человек. Сам Пугачев вскоре был захвачен своими же сторонниками и выдан властям. Враждующие стороны не жалели друг друга не только на поле боя. Так, в занятых городах и селениях восставшие истребляли дворян с их женами и Детьми, а в случае отказа признать Пугачева императором, и всех без разбора — мелких чиновников, купцов, священников, простых солдат и мирных жителей. Но и дворянство мстило жестоко: после разгрома восстания многим его участникам вырывали ноздри, многих били кнутом, прогоняли сквозь строй, клеймили каленым железом, ссылали на каторгу. Главных же зачинщиков и руководителей мятежа ожидала казнь. Емельян показывал на допросах, что идея самозванства овладела им после того, как целый ряд людей заметили в нем сходство с Петром III. Правда, затем он заявил, что всех этих людей «показал ложно». Однако это означало лишь то, что никто не советовал Пугачеву принять имя покойного императора. «Злой Умысел» был только его идеей, его и никого больше. Пугачев, утверждая себя в роли «Петра III», часто говорил о царевиче Павле как своем сыне. По свидетельству многих лиц, Емельян постоянно провозглашал тосты за Павла и его жену великую княгиню Наталью Алексеевну. Секретарь самозванца Почиталин рассказывал на допросе, как Пугачев плакал, разглядывая привезенный ему портрет Павла: «Вот?де оставил ево малинько?ва, а ныне?де вырос какой большой, уж без двух лет двадцати; авось либо господь, царь небесной, свет, велит мне и видиться с ним». Пугачева казнили на Болотной площади в Москве 10 января 1775 года. По свидетельствам очевидцев, самозванец был спокоен и сохранял присутствие духа до самого конца. После оглашения приговора («учинить смертную казнь, а именно четвертовать, голову взоткнуть на кол, части тела разнести по частям города и наложить на колеса, а после на тех же местах сжечь») «экзекутор дал знак: палачи бросились раздевать его; сорвали белый бараний тулуп; стали раздирать рукава шелкового малинового полукафтанья. Тогда он сплеснул руками, опрокинулся навзничь, и вмиг окровавленная голова уже висела в воздухе; палач взмахнул ее за волосы».... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

дон.) - рожд. 1736 г., ст. Зимовейской (Потемкинской); предводитель восстания начатого Казаками, Кайсаками, Башкирами и русскими "работными людьми". Призванный на военную службу, Д. зачислен в полк отправленный на фронт Семилетней войны; отбыв очередь, вернулся домой на "льготу" в 1762 г. и женился на Софье Дмитриевне Недюжиной, ст. Есауловской. От 1769 г. снова в рядах 2-й армии, но в феврале 1771 г. отпущен по болезни. Лето пробыл в станице, а осенью назначен в новую очередь под Бахмут на охрану границы. По слабости здоровья, воспользовался правом нанять за себя другого Казака (Бирюкова, ст. Глазуновской) и возвратился к семье. Однако, окрепнув ушел от нее и скитался то на Куме-реке, то за Кубанью, между Некрасовцами и Горцами, то в Польше. В актах сохранился "пашпорт", выданный ему на польско-русском пограничном пункте, где он объявил себя возвращающимся "раскольником": "По Указу Ея Императорского Величества Государыни Императрицы Благочестивейший Екатерины Алекссеевны, Самодержицы Всероссийския и прочия, и прочия, и прочия. Объявитель сего, вышедший из Польши и явившийся собою при Добрянском форпосте, веры раскольничьей Емельян Иванов сын Пугачев, по желанию ево для житья определен в Казанскую губернию, в Синбирскую провинцию к реке Иргизу, которому по тракту чинить свободный пропуск, обид, налог и притеснения не чинить и давать квартиры по указам. А по прибытии ему явиться с сим пашпортом в Казанской губерния в Синбирскоq провинциальной канцелярии, тако ж следуючи и в протчих провинциальных и городовых канцеляриях являться. Праздно ж оному нигде не жить и никому не держать, кроме законной ево нужды. Оной же Пугачев при Добрянском форпосте указной карантин выдержал, в котором находился здоров, и от опасной болезни - явился несумнителен. А приметами оной - волосы на голове темнорусые, ус и борода - черные с сединою, от золотухи на левом виску - шрам, росту - двух аршин четырех вершков с половиною, от роду 40 лет. При оном, кроме обыкновенного одеяния и обуви, никаких вещей не имеется. В верность чево дан сей от Главнаго Добрянского форпостного правления за подписанием руки и с приложением печати алой. В благополучном месте, 1772 году августа 12 дня. Майор Мезников Пограничный лекарь Андрей Томашевский При исправлении письменных дел каптенармус Никифор Баранов." На обороте помечены этапы путешествия: Новгород Северский, Глухов, Валуйки и Тараблянсная застава на Дону. Когда пришел в свою станицу, то сразу был арестован за безвестную отлучку, а вероятно, и за бунтарские речи. Станичный атаман Трофим Фомин направил его под конвоем в ст. Нижне-Чирскую к сыскному старшине Михаиле Макарову. Но П. по пути бежал и пребывал в Моздоке. Когда через три месяца вернулся к семье, снова попал под арест и отправлен в Черкасск. Он и тут ушел от конвоя за Волгу. На Дону в эти годы стояла тревожная пора; Казаки изнывали в непосильных "служах" страдали от принудительных переселений на разные "линии". Посетивший в то время Дон и Волгу, академик и путешественник С. Г. Гмелин писал: "Если хочешь бедную тварь в свете себе представить, то должно на память привести донского казака, на линии стоящего. Само собой явствует, что из отчизны своей посылаются казаки самые бедные и неспособные, кои не в состоянии были ни просьбою, ни деньгами от сей тяжести освободиться. Здесь поступают с ними так, как едва ль прилежный хозяин поступает со своим скотом. При величайшей бедности, в которой казак едва сухим хлебом голод свой утолить в состоянии бывает, должен в худой одежде сносить тяжести жары и жесто­кость стужи, или с своими товарищами укрываться в темную конуру, в которой непривыкшему ни одной минуты пробыть невозможно, потому что воздух, который они в оной в себя принимают, есть нежилого свойства. А для оной или двух своих лошадей, в коих состоит все его стяжание, не имеет он такого корма, который для понесения таких трудов, коим лошади сих казаков подвержены, требуется. Наконец, по прошествии сего несносного времени, возвращается он с своими измученными лошадьми, если только удалось и свою и их спасти жизнь, в свое отечество беднее прежнего" (по книге А. П. Пронштейн. Земля Донская в XVIII веке, Ростов н/Д. 1961, стр. 304). К такому положению Казаки не могли относиться безучастно. Назревало возмущение. Атаман С. Ефремов и его сторонники почтя не скрывали свои "бунтарские" настроения и лелеяли в душе мечту о создании казачьего государства, союзного Кавказу. Народные массы готовы были поддержать любого предводителя, сулящего им освобождение от тяжкой принудительной службы и возврата к старым временам вольной воли. Существующим положением была довольна только часть старшин, враждебных атаману и осыпанных милостями императрицы и ее фаворита кн. Потемкина. К этой группе принадлежали и старшие начальники, строевых частей, крепко державшие в своих руках дисциплинированных служивых. П. явился отчетливым выразителем народных чаяний, из которых самым главным было, хотя бы и ценою крови, добыть себе возможность заняться свободным трудом и создать благополучие и благосостояние обедневших семей. Не в пример атаману С. Ефремову, желавшему избавиться от русской опеки, П. хотел положить казачью опеку на всю Россию, выступив защитником интересов всего ее угнетенного населения и оказачив ее общественный строй. Если бы восстание началось на Дону, он был готов стать во главе Донцов. Но русские правители и их донские сторонники предупреждали такую возможность всеми мерами; кругом полно было регулярных войск, часть старшин следила за настроениями населения и доносила о них кому следует. Благодаря этому и удалось во время арестовать, атамана Ефремова, благодаря этому П. не мог рассчитывать на открытую поддержку своих людей - Донцов. Он ушел к Яицким Казакам, потому что знал, что они уже готовы к вооруженному выступлению. Здесь народный гнев приобрел полный накал постоянными ограничениями казачьих прав и недавними жестокими расправами русского генерала Черепова. Возмущение подогревалось еще фанатичесной преданностью гонимой старой вере. На Яике П. стал истинным выполнителем воли угнетенных Казаков. Но по совету ближайших сотрудников, он окружил себя необходимой для успеха дымкой романтической таинственности: выступал под личиной императора Петра III, свергнутого и убитого в дворцовом перевороте. Еще недавно Казаки сложили этому царю присягу, а присяга в глазах народа не была пустой формальностью и П. этим пользовался. "Спасшегося чудом императора" поддержали не одни Яицкие Казаки, в его рядах оказа­лись десятки тысяч Кайсаков, Башкиров, Калмыков и русских крестьян. Началась война с фронтом от Камы до Нижней Волги. Два года (1773-74) правительственные войска только оборонялись. В тылу у них начались восстания крестьян, которым манифесты П-ва обещали освобождение от помещиков. При каждой встрече с полками царицы, к нему переходили сотни Донцов, Волжские Казаки все целиком перешли на его сторону. Кроме мелких городков и укреплений, повстанцы временами владели Казанью, Пензой, Саратовом, Камышином, неоднократно громили русские полки. Крестьяне казнили своих помещиков или приходя толпами к П-ву, прихватывали их с собой на расправу. Но воинские части созданные из крестьян разбегались по домам при первой встрече с регулярными полками. Одно время образовалось своего рода царство с казачьим социальным строем, с Кругами, атаманами и есаулами во всех городах и селах. В июне 1774 г. от имени императора Петра вышел манифест, обращенный к населе­нию Среднего и Нижнего Поволжья. Он объявлял полную свободу всех крепостных, с передачей им в безвозмездное владение помещичьих и казенных земель и вводил в стране строй казачьего народоправства. Засланные повсюду агенты уверяли народ, что этот манифест исходит от истинного царя Петра Федоровича. В этом же году подобные послания распространялись и по Дону. В них П., как царь Петр III, обещал Донцам освободить их от нависшей над ними угрозы со стороны "тех проклятого рода дворян, которые, не насытясь Россиею, но и природных Казаков хотели разделить в крестьянство и истребить казачий род". Он скорбел также о преследованиях старообрядцев и объявлял свободу исповедывания веры. Однако, миф о царе Петре не мог сохраниться при встрече П-ва со знакомыми Донцами. А когда тайна развеялась, пало и оба­яние личности предводителя, начались сомнения, стали думать о нарушении присяги, началось дезертирство, военные неудачи, измены. Вместе с тем не дремало и русское правительство. 21 июня 1774 г. издан указ о всемилостивейшем прощении всех казачьих прегрешений, о прекращении на Дону следственных дел по обвинениям участников недавних казачьих возмущений, об освобождении всех Казаков из тюрем (также и заключенных по делу атамана Ефремова). Дом П-ва, проданный его женою в станицу Есауловскую, привезен на прежнее место, сожжен палачами, пепел развеян по ветру, а двор посыпан солью. Жена и дети арестованы и вывезены с Дона. Летом 1774 г. Россия окончила войну с Турцией и освободившиеся войска перебросила на Волгу. Среди них было 14 донских полков под командой генералов А. И. Иловайского, М. И. Платова, Амвросия Луковкина и др. верных, царице начальников. Всех их вел популярный генерал Суворов. Они усердно преследовали Пугачевцев, разбитых под Царицыном и скрывшихся за Волгу. Между повстанцами ширилось разложение и измена. А. И. Иловайский получил П-ва на Яйке из рук его бывших сообщников. В деревянной клетке, закованного в тяжелые цепи, его повезли в Москву. Там Донской Казак Емельян П., пытавшийся освободить народы России от произвола и угнетения, в январе 1775 г. был предан мучительной и позорной казни. Русский историк С. Ф. Платонов заканчивает описание "Пугачевщины" так: "Восстание, поднятое Казаками, постепенно затихло и в нем вольное казачество спело свою последнюю песню. С тех пор, под действием государственных порядков, оно потеряло окончательно свой давний оппозиционный склад и превратилось в пограничную милицию, послушную правительственному руководству. В роли такой милиция оно продолжало существовать не только на р. Яик (с тех пор переименованном в р. Урал), но и на рр. Тереке и Кубань. П. по внешности - смуглый брюнет ниже-среднего роста, волосы и черную бороду носил "по казацки", веру исповедывал православную, крестился тремя перстами, бывал у исповеди и приобщался у станичного священника о. Федора Тихонова, но иногда выдавал себя за старообрядца. Жена свидетельствовала: "Речь и разговоры муж ее имел по обыкновению казацкому, а иностранных языков никаких не знал". 21 сентября 1773 г. был написан его портрет красками поверх портрета Екатерины Второй, в Илецком городке. Это -простое несколько изможденное лицо с темно-русой окладистой бородой и черными выразительными глазами". Дети П-ва: Трофим (род. в 1763 г.) и Христина (род. в 1769 г.), сосланные в Кексгольм, умерли там вместе с матерью; дочь Аграфена (род. в 1766 г.) скончалась в предместье Гельсингфорса 5 апреля 1833 г.; судя по записи от 17 января 1833 г. в дневнике поэта А. С. Пушкина, там же, в конце декабря 1832 г., умерла и одна из сестер П-ва. Его брат Дементий, сестра Ульяна (замужем за Федором Григорьевичем Брыкалиным) и Федосья (замужем за Симоном Никитичем Прусаком), так же как брат жены Иван Недюжин и ее сестры Анна Пилюгина и Василиса Махичева, все сосланы в Сибирь. Фамилия Пугачева была запрещена, а для семей этого рода были придуманы новые - часто оскорбительного и унижающего значения: Дураковы, Остолоповы, Объедовы и т.д. Объедовы как то попали на Кавказскую Линию, зачислились в Кубанское Войско и там приняли старую фамилию Пугачевых. Из боковой ветки, носившей одно время фамилию Сарычевых, выделилась семья, переписавшаяся в Енисейское Войско с фамилией Даниловых. Последний из рода Дураковых, Петр Александрович, еще мальчиком попал в эмиграцию вместе с отцом казачьим офицером в 1920 г. Он учился в Донском кадетском корпусе, а потом в Британской школе для русских детей, основанной в Буюк Дере на Босфоре. Оттуда его исключили с группой других кадет за демонстрации против Англичан, расформировавших Донской корпус. После он попал во Францию, где окончил Казачьи Политехнические курсы и от 1928 г. служил добровольцем во флоте. В команде крейсера "Сюффрен" объехал полсвета и за меткую стрельбу из орудий награжден золотой звездой. Во время Второй Мировой войны состоял в отряде ген. Леклерка, заслужил два креста и медаль за Африку. В последний день войны был около Тулона и сгорел в танке, которым командовал.... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

1740 или около 1742–1775)   Хорунжий. Предводитель Крестьянской войны 1773–1775 годов   С именем этого донского казака связано крупнейшее в истории государства Российского народное восстание, известное в прошлом как «пугачевский бунт», впоследствии названный Крестьянской войной под предводительством Е. И. Пугачева… Родился Емельян Пугачев на Дону в старинной станице Зимовейской, в семье простого казака. Действительную службу начал в 17 лет. Участвовал в Семилетней войне 1756–1763 годов против Прусского королевства. Воевал в составе Донского казачьего полка И. Ф. Денисова. Участвовал во многих сражениях, побывал в Торуни, Познани, Шермицах. В 1762 году Емельян Пугачев вернулся из Пруссии в родную станицу. Через два года он в составе казачьей команды оказался в Польше, которая исполняла карательные функции в отношении бежавших туда от преследования екатерининского правительства русских раскольников-староверов. Та акция наложила на сознание будущего великого бунтовщика сильный отпечаток. Принял участие в Русско-турецкой войне 1768–1774 годов, где в течение двух лет сражался в Донском казачьем полку полковника Кутейникова. За личную храбрость и умение начальствовать над людьми был произведен в офицерский казачий чин хорунжего. Вскоре Пугачев тяжело заболел и был отправлен из действующей армии для лечения. Однако, оказавшись на Дону, он отказался от госпитального лечения, решив побыть дома. Считается, что это было началом уклонения его от службы. В то время ситуация в казачьих областях резко ухудшилось ввиду правительственной политики введения «регулярства» с постоянной и обременительной казачьей службой, постепенной ликвидации старинных прав казачества как воинского сословия. К этому добавилось еще и засилье казачьей старшины. В январе 1772 года Емельян Пугачев оказывается в станице Ищерской на Тереке, где проживало много донских казаков-новоселов. Они избрали хорунжего своим ходатаем перед Военной коллегией. Но когда Пугачев отправился в Санкт-Петербург, он был арестован и заключен в Моздокскую крепость. Однако ему удалось бежать из-под стражи в родную станицу Зимовейскую, где он снова арестовывается, уже как казак, уклоняющийся от службы. …С Дона «крамольник» бежит на польскую границу, находя укрытие у раскольников-старообрядцев. Там он является к коменданту Добрянского форпоста, называется своим именем, но указывает себя уроженцем Польши. 12 августа 1772 года Пугачев получает паспорт, который давал ему право свободного перемещения по России. Вскоре состоялась его встреча с известным старообрядческим игуменом Филаретом. Тот одобрил план Емельяна Пугачева по уводу яицких казаков, наполовину состоявших из старообрядцев, на вольную Кубань, которая тогда находилась под эгидой Оттоманской Порты. Однако во время странствий Пугачева снова арестовывают. В январе 1773 года он оказывается в Казани, где суд приговаривает его к ссылке на каторгу в Сибирь. Но он опять бежит и вскоре оказывается на степных хуторах Яицкого казачьего войска, в котором только год назад было подавлено восстание казаков и «дух возмущения еще витал в воздухе». В довершение ко всему по Яику ходили смутные слухи об объявившемся в соседнем Царицыне «чудом спасшемся» царе Петре III, муже Екатерины II, убитом вскоре после государственного переворота в Ропше. Эти слухи и навели беглого донского хорунжего воспользоваться царским именем в своих мятежных замыслах. …Встречаясь с первыми своими единомышленниками на яицких степных хуторах, Пугачев «открыл» им свое царское имя. Это был верный расчет на то, что самозванство позволит использовать наивно-монархические иллюзии простого люда, не одно столетие мечтавшего о «приходе на Москву доброго царя». 17 сентября Емельян Пугачев, он же «Петр III», обнародовал манифест, в котором пожаловал казаков, татар и калмыков, служивших в Яицком войске, старинными казачьими вольностями. Так на Яике началось новое восстание, которое в скором времени разрослось в настоящую крестьянскую войну, потрясшую Российскую империю. Первоначально пугачевский отряд состоял из 80 казаков, участников Яицкого восстания 1772 года. Восставшие дважды подступали к Яицкому городку (Уральску), но штурмовать его не решились из-за отсутствия пушек. Отсюда Пугачев двинулся к Оренбургу, центру одноименной губернии. Под его знамена со всех сторон стали стекаться самые разные люди: казаки и беглые солдаты, казахи и татары, калмыки и работные люди уральских заводов… По пути брались небольшие крепостицы Оренбургской укрепленной линии с их небольшими гарнизонами. Часть из них сдавалась без боя. Это хорошо описано в пушкинской «Капитанской дочке». Когда в первых числах октября Пугачев подступил к Оренбургу, в его войске насчитывалось уже около 2,5 тысяч человек с двадцатью пушками. Взять город восставшие не смогли, и они начали его блокаду. Из Бердской слободы, которая стала пугачевской ставкой, самозванец стал рассылать петиции к народу, призывая простой люд присоединяться к нему, провозглашая свободу от крепостничества. Чтобы в корне подавить «бунт», императрица Екатерина II направила карательный отряд под командованием генерал-майора В. А. Кара (около 3,5 тысяч человек с десятью орудиями), но отряды восставших во главе с А. А. Овчинниковым и И. Н. Зарубиным (Чикой) разбили его. Правительственные войска потерпели еще ряд поражений. К концу 1773 года под знаменами Емельяна Пугачева воевало уже около 25 тысяч человек при 86 пушках. Ядро его армии составляли казаки, прежде всего яицкие. На сторону восставших встали ставропольские калмыки. Однако основная масса пугачевцев состояла из плохо вооруженных, необученных военному делу и неорганизованных крестьянских отрядов. В декабре 1773 года Екатерина II отправила новые карательные силы — корпус генерал-аншефа А. И. Бибикова (около 6,5 тысяч человек при тридцати орудиях). Действуя решительно и наступательно, он нанес поражение пугачевцам под Самарой, Бузулуком и Кунгуром. Генеральное сражение состоялось 22 марта 1774 года под Татищевой крепостью, в котором были разгромлены главные силы армии Емельяна Пугачева: он потерял около двух тысяч человек убитыми, около четырех тысяч ранеными и пленными, всю артиллерию. Пугачев снял осаду Оренбурга. Другой правительственный отряд подполковника И. И. Михельсона разбил «вторую армию» повстанцев Зарубина (Чики). Пугачевцы отступили к Сакмарскому городку, под которым состоялось новое сражение. Поражение было полным, «царь Петр III» потерял здесь многих своих ближайших, верных помощников, прежде всего из числа казаков. …С отрядом всего в 500 человек Е. И. Пугачев уходит с берегов Яика в горнозаводские районы Южного Урала. Весной 1774 года его армия, пополнившись башкирами и заводскими рабочими, насчитывала в своих рядах пять тысяч человек. Пугачевцы захватывают крепости Магнитная (ныне город Магнитогорск), Карагайская, Петропавловская, Степная и Троицкая, но вскоре терпят новое поражение. Пугачевцев поддержали работные люди 64 уральских горных заводов. Армия восставших получила из них не только пополнение людьми (6200 человек), но еще и около 120 пушек, свыше 340 ружей, почти 170 тысяч рублей деньгами, продовольствие и фураж. Однако часть горнозаводских рабочих с оружием в руках защищала… свои заводы от пугачевцев. Этот ранее неизвестный факт сегодня стал достоянием отечественной истории. Повстанцы вскоре доводят свою численность до двадцати тысяч человек и начинают движение на берега Волги, на Казань 12 июля город был взят яростным штурмом, но гарнизон укрылся в местном каменном кремле. 15 июля под Казанью состоялось большое сражение, в котором восставшие вновь оказались разбитыми. На Арском поле корпус правительственных войск И. И. Михельсона праздновал полную победу. Его противник потерял около двух тысяч человек убитыми и пять тысяч пленными. …Спасаясь от преследования, Емельян Пугачев с небольшим отрядом у Кокшайска переправляется на правый берег Волги. На Волжском Правобережье начался последний всплеск Крестьянской войны. В армию восставших влились татары, чуваши, мордва. Пугачев, покинув районы наибольшего размаха восстания, пошел на Дон в надежде поднять местное казачество. Он намеревался после этого идти на Москву. Императрица Екатерина Великая отправила на подавление новые воинские силы — до двадцати пехотных и кавалерийских полков, казачьи части и корпуса дворянского ополчения под общим командованием опытного генерал-аншефа П. И. Панина. Война с Турцией закончилась подписанием мира, и у Санкт-Петербурга оказались высвобождены значительные армейские силы. Отряды повстанцев, неорганизованные и плохо вооруженные, стали повсеместно терпеть поражения. Емельяну Пугачеву так и не удалось пробиться на Дон. В 75-ти километрах южнее Царицына произошло последнее крупное сражение Крестьянской войны. Лишившись из-за измены яицких казачьих старшин всей артиллерии уже в начале столкновения, повстанцы потерпели разгромное поражение под Черным Яром от войск И. И. Михельсона. Самому Емельяну Пугачеву удалось бежать на левый берег Волги с отрядом всего из 164-х казаков. В Заволжье он был схвачен казачьими старшинами и передан правительственным властям. Пугачев был доставлен в Москву, где 10 января 1775 года был казнен на Болотной площади. Тысячи участников восстания были казнены, наказаны плетьми или сосланы в Сибирь. Екатерина II приказала наказать и мятежное Яицкое казачье войско, которое было переименовано в Уральское. Река Яик стала Уралом. Станица Зимовейская — Потемкинской. Волжское казачество в своем большинстве переселили на Терек…... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

1742 - 1775 гг.) - предводитель крестьянской войны 1773 - 1775 гг. Родился на Дону в казачьей станице Зимовейской в бедной семье. С 17 лет участвовал во многих сражениях Семилетней войны (1756 - 1763 гг.), где проявил храбрость. С начала русско - турецкой войны (1768 - 1774 гг.), был отправлен на фронт, заслужил чин хорунжего, затем бежал. В 1772 г. объявился в Яицком городке, стал выдавать себя "ампиратором Петром III". Возглавил выступление яицких казаков против правительства, переросшее в самую мощную крестьянскую войну. Правительственные войска подавили восстание. 10 января 1775 г. Е.И. Пугачев был казнен в Москве на Болотной площади.... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

Пугачев Емельян Иванович (Pugachev Emelian Ivanovich) (1740 или 1742-73), казак, предводитель крест; восстания 1773-74 гг. против рус. императрицы Екатерины II. Дезертировав из армии, он собрал войско из недовольных крепостных, казаков, горных рабочих, недавно покоренных башкир и татар. Захватив Казань, объявил себя императором Петром III, якобы чудом спасшимся от убийц. Обещал ликвидировать помещиков, царских чиновников, отменить крепостное право, налоги, воен. службу и восстановить старую веру. Восстание было жестоко подавлено, П. выдан сообщниками и казнен.... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ

ПУГАЧЕВ Емельян Иванович (1740 или 1742-75) - предводитель Крестьянского восстания 1773-75, донской казак, участник Семилетней 1756-63 и русско-турецкой 1768-74 войн, хорунжий. Под именем императора Петра III поднял восстание яицких казаков в августе 1773. В сентябре 1774 заговорщиками выдан властям. Казнен в Москве на Болотной площади.<br>... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ (1740 ИЛИ 174275)

ПУГАЧЕВ Емельян Иванович (1740 или 1742-75), предводитель Крестьянского восстания 1773-75, донской казак, участник Семилетней 1756-63 и русско-турецкой 1768-74 войн, хорунжий. Под именем императора Петра III поднял восстание яицких казаков в августе 1773. В сентябре 1774 заговорщиками выдан властям. Казнен в Москве на Болотной площади.... смотреть

ПУГАЧЕВ ЕМЕЛЬЯН ИВАНОВИЧ (1740 ИЛИ 174275)

ПУГАЧЕВ Емельян Иванович (1740 или 1742-75) , предводитель Крестьянского восстания 1773-75, донской казак, участник Семилетней 1756-63 и русско-турецкой 1768-74 войн, хорунжий. Под именем императора Петра III поднял восстание яицких казаков в августе 1773. В сентябре 1774 заговорщиками выдан властям. Казнен в Москве на Болотной площади.... смотреть

T: 101